– Ты сам понимаешь. Мы должны сберечь себя. Погибнуть по-глупому, подставиться под пулю русских – это не доблесть, это глупость. Сделаем так, как я сказал.
– А нас не завалит тут?
– Не завалит. Стены крепкие. Ты помнишь, когда взрывать?
– Помню.
– Вот и все. Успокойся, Джабраил, Аллах с нами…
– Аллах с нами, брат. Ты мне за отца был. Я сделаю, как ты прикажешь.
– Вот и хорошо…
Тот, кого звали Муса, был одним из немногих террористов, которые не снимали маску даже в самом начале, поправил ремень автомата, вышел из закутка на первом этаже – тут хранили уборщицы свой инвентарь. В последний раз надо было пройтись, поддержать своих бойцов – одно его присутствие вселит в их сердца доблесть, а в сердца кяфиров – страх. Многим уже через несколько часов придется беседовать с Аллахом, ох, многим… Муса предполагал, что русские согласятся на его условия часа через три, а через четыре часа все кончится. Для всех, но не для него…
Он неспешно шел по коридору, разглядывая все так, будто впервые все это видел. Застрявшие в рамах осколки стекла, изможденные, испуганные заложники, жмущиеся к стенам, его боевики с автоматами и пулеметами. Разгромленные палаты, выщербленные пулями стены. И кровь… Крови было столько, что в некоторых местах ботинки противно липли к полу. Кровь была везде – на полу, на стенах, на том, что осталось из мебели. Пол был неровным, его не меняли уже давно – и на полу в каждой выемке была кровь.
– Аллах акбар! – один из его бойцов, совсем молодой пацан, из местных, но руки у него по локоть в крови, собственноручно вырезал семьи соседей, решился поприветствовать своего командира. – Мы победим!
– Мы уже победили… – сказал Муса, – видишь кяфиров? Они там, но они боятся принять бой с воинами Аллаха! Мы уже победили…
– Аллах акбар! – громыхнуло на этаже.
Муса вдруг почувствовал, что снайпер взял его на прицел. Именно почувствовал, он всегда чувствовал такие вещи, обладал какой то дьявольской интуицией. Он мог вычислить вооруженного человека в толпе, ощущал заминированную машину, понимал, как человек относится к нему – враждебно, безразлично, дружелюбно. Он никогда не ошибался в таких вещах.
Муса оттолкнул одну из заложниц, нагло встал у окна, подставляя себя снайперам, окружившим здание. Пусть понервничают – приказа стрелять-то нет…
Насколько мне помнится, правила проведения такого рода операций предусматривают, что снайперы должны находиться у винтовки по двое, и каждый час должна происходить смена – стрелок становится корректировщиком, корректировщик – стрелком. Ха! Даже чувство времени потерял, сколько уже сидим. Хорошо, что сижу в относительном комфорте – в том помещении, где я расположился, нашлась старомодная «двухэтажная» кровать, хромированная, правда, без матраца, без всего – все сгорело. Вот я на ней и устроился, на «первом этаже». Подстелить нечего – так прямо на панцирной сетке и устроился, чем плохо? Немного хитрим – разбились по тройкам, пока один из снайперов наблюдает за всеми тремя секторами – двое отдыхают. Меняемся каждый час, мое дежурство – следующее, до него еще двадцать две минуты. А то и в самом деле – крыша поедет, в прицел пялиться…
Хорошо, хоть жратва пока есть. Правда, только специальные армейские плитки, смахивающие на лакомства, которыми торгуют на улицах Востока. Белая масса, вкусом похожая на шоколад с перетертой начинкой – изюм, курага, орехи. По-хорошему, одной большой плитки, если нет особых нагрузок, хватает на целый день, а весит она – всего ничего. Да и в сортир, простите, после нее не бегаешь. С водой тоже проблем нет – когда выдвигался на позицию, прихватил с собой баллон, чтобы надолго хватило.
Интересно, что они будут делать? На что они рассчитывают? На прощение им рассчитывать никак нельзя, слишком много крови на них. Может быть, на кого-то будет и амнистия, но точно не для этих. Прорываться из кольца? Ночью, все силы в кулак – и внезапным ударом, а зачем тогда они здесь скопились, в этой самой больнице? Должны понимать – даже если они прорвут оцепление, далеко все равно не уйдут, путь отхода идет по городу, а в городе – и жандармы, и десант, и спецназ, и морпехи, и ополченцы, и техника боевая. Даже если разобьются на мелкие группы по три-пять человек – повезет, если пара групп сумеет выскочить.
Так на что же они рассчитывают? Сколько раз в училище твердили – если ты не понимаешь замыслов противника – это очень плохо. Остановись и подумай. Как следует подумай, иначе впереди тебя будет поджидать беда.
Есть какой-то козырь. Точно! Есть что-то такое, о чем знают они, на что они рассчитывают – и о чем не знаем мы. Этот козырь они готовятся использовать.
Но что это? Что???
– Мне командир нужен! Ни с кем, кроме старшего, разговаривать не буду!!! Назад, убью!!!
Офицер остановился – затем медленно попятился, не сводя взгляда с зияющего чернотой дверного проема.
– Я командир!
– Какой ты командир!? Если не приведешь командира, я тебе голову под ноги выкину! Хочешь?!
– Будет командир. Будет, не нервничай!
– А я и не нервничаю, начальник! Но все, что сказал, сделаю, иншалла!!!
– Внимание всем «Стрелам». Первый направляется к зданию для переговоров! Первый направляется к зданию для переговоров! Огонь только по команде!
– Господин генерал, наденьте бронежилет.
Генерал Волгарь устало махнул рукой, машинально поправил берет.
– Если захотят грохнуть, все равно грохнут, хоть ты что делай. Рацию брать?
– Возьмите лучше это, – один из офицеров протянул нечто, напоминающее обычный портсигар, серебряный, – положите в карман. Через этот передатчик мы сможем слышать все переговоры.
– Добро. Объявите всем повышенную готовность, возможно, переговоры – отвлекающий момент для прорыва.
– Господин генерал, мы не рекомендуем входить в здание, оставайтесь на улице.
Генерал обернулся, поискал глазами того, кто рекомендует. Так и есть – жандармерия.
– Рекомендовать ты дома будешь. Супруге.
– Всем «Стрелам» – началось движение! Особое внимание!
Они сходились на маленьком пятачке бетонной площадки – как дуэлянты. Среднего роста, в засаленном камуфляже без знаков различия, с залихватски посаженным на голову беретом генерал русской армии и более высокий, крепкий, одетый в нечто, напоминающее униформу групп специального назначения полиции, террорист. Лицо его скрывала маска, сделанная из черной вязаной шапочки. Это была дуэль – но это была дуэль двадцать первого века, автоматы и у того, и у другого дуэлянта были закинуты на спину, число секундантов каждого исчислялось сотнями, а вокруг был не хвойный лес – вокруг был выгоревший город и сожженные дотла остовы машин на стоянке. И ставкой в этой страшной дуэли была не только честь – на весах находились и жизни, десятки и даже сотни жизней заложников.
