– Не стоит напоминать. Положения Вашингтонской Конвенции я помню. И если британцы не считают нужным соблюдать какие бы то ни было нормы цивилизованного поведения в отношении нас – мы тоже снимем перчатки и выйдем на ринг. Высочайший рескрипт, официально поручающий вам операцию противодействия, я оформлю завтра, на имя министра. Эти ядерные испытания вплотную к нашей границе состояться не должны…
02 июля 1996 года.
Лондон, Великобритания.
Киссбери-роад, Тотенхэм.
Публичная библиотека Святой Анны
Публичная библиотека Святой Анны – из небольших и тихих, хотя и расположена недалеко от центра Лондона, в Тотенхэме. Очаровательное двухэтажное здание постройки начала века на углу улицы, темно-коричневый кирпич, зеленые, аккуратно подстриженные кусты, старомодные витражные окна. Такие здания могут строить только в Великобритании, другие как ни стараются – не получается.
Среднего роста старичок в старомодном костюме и очках с толстыми линзами – минус пять как минимум – неспешно вошел в холл, помахивая старинной, темного дерева с набалдашником из почерневшей от времени меди, палкой. Церемонно раскланялся с библиотекаршей, сдал в гардероб армейского образца плащ с висящими на плотной ткани бриллиантами капель – с утра зарядил дождь. И неспешно прошествовал в отдел прессы. Хотя записался в библиотеку он всего пару недель назад – как-то так получилось, что он настолько органично вписался в окружающую обстановку, что спроси любого сотрудника библиотеки – и он будет до хрипоты уверять вас, что мистер Мандель – настоящий джентльмен викторианской закваски, ходит в публичную библиотеку Святой Анны уже лет двадцать как минимум. Нет, что вы, что вы – тридцать…
Первым делом мистер Мандель прочитал вчерашние газеты – свежие еще не привезли. А в прессе он придерживался исключительно консервативных изданий – читал «Дейли Телеграф» и «Бритиш Уикли Газет». Читал он всегда обстоятельно, всматриваясь в каждую колонку, иногда возмущенно фыркая от написанного.
Когда стрелка старых часов в читальном зале минула цифру «десять», мистер Мандель оставил газеты на столе, там же на стуле оставил и трость, чтобы показать, что место занято, и неспешно отправился в… уголок размышлений и уединения для джентльменов – понятно, дело стариковское…
Однако на первом этаже он свернул не налево, в узкую и длинную кишку коридора, ведущую к туалету, а направо. Там, к вящему неудовольствию постоянных посетителей библиотеки, открыли компьютерный зал – по настоянию правительства, черт бы его побрал! Если кто-то хочет портить глаза, читая с экрана – так пусть покупает компьютер домой и читает. Любой сотрудник библиотеки сильно бы удивился, завидев мистера Манделя здесь – это разрушало образ.
Дав служителю, присматривающему за залом, четверть фунта, мистер Мандель занял крайний к стене компьютер – его неоспоримым достоинством было то, что если сесть перед ним, загородив экран собой, то никто ничего не увидит. Впрочем, и следить никто не следил – порнографические сайты с компьютера публичной библиотеки открыть нельзя, и смотритель просто принимал плату и следил, чтобы ничего не украли и не испортили.
Сначала мистер Мандель прошелся по почтовым серверам, прочитал письма, пришедшие на почтовые ящики, но ни на одно не ответил – этот канал связи действовал только в одну сторону. Затем неспешно достал из кармана старомодные золотые часы «луковицей», на золотой же цепочке, взглянул. Пора…
Вошел в один из чатов – им обычно пользуется молодежь. Его собеседник – он взял себе кличку Бухгалтер, bookkeeper был в числе активных пользователей. Мистер Мандель довольно улыбнулся, нажал мышкой на кнопку приватного чата…
– Как здоровье?
– Не жалуюсь… – мгновенно появился на экране ответ.
– Где?
– На девять часов. Желтая куртка.
Старик закашлялся, доставая платок, скосил глаза, но ничего, кроме желтой куртки, на указанном месте не обнаружил. Все правильно. Если человек надевает что-то яркое и необычное, то запоминают его именно по этому, необычному. Если через несколько часов попросить смотрителя описать того, кто сидел на этом месте, он скажет: «Желтая куртка». И все. Не приметы, не возраст – желтая куртка, и точка. А если ее снять – человек буквально растворяется среди себе подобных…
– Дело?
– Сделано.
– Уверен?
– Сто.
– Осложнения?
– Там были люди.
– Кто?
– Мистер Бобби. Не местные!
Полицейские!
– Они тебя видели?
– Нет.
– Точно?
– Точно. Концы зачищены.
– Ты первый нашел объект?
– Нет. Они. Я с трудом успел.
Плохо… Но останавливать операцию нельзя даже в таких обстоятельствах.
– Опиши.
– Оба молодые. Примерно одного роста – чуть выше среднего, где-то около шести футов. Один светловолосый, другой темноволосый. Командовал темноволосый. Прошли специальную подготовку.
– Уверен?
– Да.
Грей и… тот, к кому его прикомандировали. Больше некому.
– Работай дальше. Время на исходе.
– Один из тех бобби мне знаком.
– Откуда?
– Он русский. Я его узнал.
Мандель, несмотря на всю его выдержку, вздрогнул. Русский!
– Откуда?
– Бейрут. Он был там. Старший лейтенант флота Александр Воронцов. Он снайпер, действовал в Бейруте.
– Ты СОВЕРШЕННО уверен?
– Уверен. Я хорошо его разглядел.
– Который?
– Темноволосый.
– Понял. Ничего не делай. Я с этим разберусь.
– Понял. Газета. Прощай.
– Прощай.
Человек в желтой куртке ушел, а мистер Джозеф Мандель молча, словно в оцепенении, сидел, глядя на экран. Все было настолько невероятно, что не укладывалось в голове. Пропал Преторианец, перестал выходить на связь. Пропал и Кросс. Одно из наиболее вероятных мест, где они оба могли находиться, – Дублин. Там они могли искать полковника – судя по всему, и нашли.
Что они узнали? Что им успел сказать полковник? Полковник был крепким орешком – не из тех, кто колется. Неужели раскололи?
Проклятье…
Старик аккуратно стер из памяти компьютера весь диалог, выключил чат, поднялся со своего места. Проходя мимо ряда компьютеров и направляясь к выходу, мистер Мандель незаметно подхватил свернутую газету, которую оставил предыдущий посетитель. Тот самый, в желтой куртке. Газета была свернута в плотную трубку, так он ее и засунул под мышку. Служитель ничего не заметил…
Из компьютерного зала он направился в туалет. Он чувствовал себя плохо – так плохо, как давно, уже несколько лет, себя не чувствовал. Мутило. Перед глазами расплывались, переливаясь всеми цветами радуги, круги…
