— А чем в основном посольство занимается?
— Ну, в основном — обслуживание торгового обмена. Есть аппарат Главного военного советника, все контакты по армии — на нем. Здесь народ особенный, русские купцы понятия «фарда» не понимают. А суда здесь нормального нет, перс перса не осудит никогда. Ну, когда приходит время вмешиваться — вмешиваемся. Только осторожно. А то недавно к шаху вошли с жалобой, что кто-то из местных товар не поставил и деньги не вернул. Денег так и не дождались, а купчину этого через пару дней безо всякого суда казнили. Еще недавно скандал был — партию рефрижераторов задержали, всего-то на пять суток, а крика-то было, крика… Так что тут осторожнее надо быть. Вот это вот строительство, промышленность развивающаяся — и есть Белая революция. Есть программа развития, она так называется. Каждые пять лет шахиншах обращается к народу на тему, что сделано и что сделать еще предстоит. Неплохо, на мой взгляд.
— Неплохо, — согласился я, — а как тут дела с мятежами, с терроризмом? Я слышал, тут спокойно…
— Спокойно… как в морге. Это в прямом смысле. Хватают по одному подозрению. Двое разговаривают — один потом обязательно донесет, о чем бы ни шел разговор. Но иногда схватить не успевают — вы понимаете, о чем я?
— Понимаю…
— Недавно совсем было, на днях. Взорвали мост, по которому должен был ехать шах, он сам едва уцелел. Об этом — ни слова. Ни в одной газете, ни на одном телеканале.
— Шах жив?
— Жив… а вот директор САВАК пропал вместе со всей семьей. И никто даже вопросов не задает — был человек, и нет человека…
— И кто теперь директор?
— Генерал Абумаджид Тимур. Раньше отвечал за контрразведку.
— А предыдущего…
— Здесь в таких случаях даже не судят. Пропал человек — и все.
Тегеран вырастал на горизонте — загадочный, почти европейский, судя по безликим квадратным корпусам серого бетона.
— Что здесь производят?
— Да много всего. Это не Китай. Шах умный человек. Здесь у людей есть собственные авто, собственные корабли, собственные железнодорожные локомотивы. Многое выпускается по лицензиям, но есть и свое. Недаром шах огромные деньги вкладывает в атомную энергетику — здесь у Атомспецстроя целый город построен.
— Город?!
— Ну да. Екатеринбург-300 называется. Восемь с лишним тысяч постоянных жителей плюс те, кто вахтовым методом работает.
— И сколько уже построено?
— Двенадцать реакторов введены в строй. Из них — десять тысячников
[22]
, два — полуторатысячники. Есть шесть строящихся, четыре из них полуторатысячники — вот и считайте.
Я примерно прикинул. По уровню энергообеспеченности Персия превосходила любой регион Российской империи — а возможно, и всего мира.
— Зачем столько? Куда девать свободные мощности?
Кондратьев зевнул.
— Не знаю. Они платят — Атомспецстрой делает. Линии высокого напряжения протянули. На Востоке ведь кондиционеры у всех. Летом потребление вырастает лавинообразно, возможности купить свободную мощность всегда рады. Ну и… промышленность развивается как-никак.
На въезде в город стоял полицейский пост. С танком! Я даже не думал, что они где-то еще сохранились
[23]
. Самый настоящий «Богатырь-6», старый, с нарезной пушкой калибра сто пять миллиметров, если по-иностранному мерить. Если по-нашему — выходит четырехдюймовка. Еще два пулемета — оба крупнокалиберные, пятилинейные. Неповоротливая, но опасная машина, особенно если против слабовооруженного противника.
— Откуда это здесь?
— Скупили. Здесь вся военная техника наша, кое-что не продаем, конечно, а вот такие вот раритеты — продаем только так. Шах скупает.
Последние танки сняли с вооружения ведущих армий мира в середине семидесятых. Проблема заключалась в том, что появились современные средства уничтожения танков непрямой наводкой, управляемыми снарядами с гаубиц, управляемыми боевыми элементами крупнокалиберных РСЗО
[24]
. На смену танкам пришли универсальные шестидюймовые и восьмидюймовые гаубицы и штурмовые самоходки.
— Не все, значит, продаем?
— Не все, конечно. Самолетов здесь нет, боевых вертолетов — тоже. Современные РСЗО и гаубицы также под запретом. Но старую технику все равно девать некуда, а против народа и против террористов ее хватает. И еще — парады устраивать. Здесь очень любят парады, наши дивизии тоже участвуют.
Разумно…
Пост проскочили без досмотра, в то время как остальные вынуждены были ждать на жаре в своих машинах. Проверяли документы сплошняком, где-то и машины обыскивали. Представить такое на Восточных территориях сложно…
— Почему такие меры?
— Чрезвычайное положение. По случаю покушения на Светлейшего. Очередного.
Очередного?
— Очередного?
Варфоломей Петрович вздохнул:
— Очередного. Конечно, все это только слухи — но за последние пару лет было как минимум три покушения и заговора. Все заговорщики, естественно, уничтожены, об этом запрещено не только говорить, но и думать. Только нам, дипломатам, можно об этом говорить, потому что иммунитет…
— Сами-то давно здесь?
— Почитай, пятый год уже.
Солидно…
Мы въехали в город — скорость движения сразу снизилась, машин в городе слишком много. Не только легковых, но и грузовых, а также спецтехники. Наличие подобных машин на улицах — верный признак того, что город строится и развивается. Для такой толчеи двигались довольно быстро, во многих местах были построены двухуровневые развязки вместо перекрестков, еще в каких-то местах — тоннели. Тоннели здесь строить — одно удовольствие, не то что в стоящем на болоте Петербурге.
— Куда сейчас?
