— Не знаю. Может быть.
Зачем губернатору-то — при его деньгах? Хотя следом за деньгами идет власть — и каждый человек, у которого много денег, может еще и возжаждать власти.
— Откуда ты знаешь?
— Мне предложили. Я — согласился.
При этой схеме кое-что теряло смысл. Если в заговоре Аль-Бакр, зачем тогда кто-то проверяет степень готовности казаков, зачем отслеживает маршруты выдвижения полицейских сил? Аль-Бакр это и так должен достоверно знать — по должности.
— Ты — в деле?
— Точнее?
— Поможешь мне?
— В чем?
— Разоблачить их. Надо взять их разом, иначе все теряет смысл. Один, двое — и оставшиеся начнут, пока не взяли их.
— Как ты будешь их разоблачать? Кого ты будешь разоблачать? Ты знаешь хоть одного?
— Нет. Но знает кое-кто другой.
— Кто?
— Одна дама. Она подойдет к тебе внизу. Верь ей.
— Какая еще дама? Что она знает?
— Многое. Она помогает мне. Она из Хаганы
[115]
.
Услышанное меня поразило настолько, что я стал говорить громче:
— Из Хаганы?! Ты в уме?!
— Говори тише! Другого выхода нет. Больше опереться не на кого. А она тобой заинтересовалась и хочет встретиться. Верь ей.
— Она меня видела?!
— Да.
— Где?
— Не важно. Верь ей, понял?
На столике пронзительно заверещал телефонный аппарат, мы оба вздрогнули. Затем я встал на колени, добрался до столика, на ощупь нашел трубку.
— Слушаю.
— Господин Воронцов?
— Верно.
— Нижайше просим прощения, это администрация отеля, меня зовут Али. В отель проник грабитель, сейчас мы проверяем все номера. У вас все в порядке?
Вот это работа!
— Да, у меня все в порядке. Я принимаю душ, никакого грабителя не видел.
— Еще раз покорнейше просим простить. Служба безопасности проверяет все этажи, мы бы хотели вас попросить не выходить из номера в течение ближайшего часа.
— Хорошо.
— Просим прощения за доставленные вам неудобства. Надеемся, что пребывание в нашем отеле будет для вас приятным.
Вот это работа. Пять баллов!
Положил трубку на рычаг, от души выругался. Нащупал выключатель у двери, повернул его — и номер залил рассеянный, очень приятный для глаз свет. Света не было только в прихожей.
Голицына в номере уже не было. А вместо него на столике у кровати лежал второй пистолет из дуэльной пары…
06 июля 2002 года
Междуречье, Багдад
Река Тигр
Ночь я спал… ну, вы сами понимаете. Беспокойно спал, все никак не мог решить — либо у моего старого друга Володьки Голицына белая горячка и врагов он теперь видит в каждом встречном, либо и в самом деле все настолько плохо. Как бы то ни было, что-то надо предпринимать, и предпринимать срочно. Заговор среди офицерского состава армии и полиции, удар изнутри — самый опасный из всех возможных.
В крайне дурном настроении спустился вниз, в ресторан. Спросил кофе и поджаренного хлеба, больше ничего в горло не лезло. День обещал очередной температурный рекорд, даже стекла ресторана отеля покрылись испариной от разницы температур.
Сразу даже не понял, что это подошла она, подумал, что официант с заказанной мною чашкой кофе, третьей по счету. Только уловив запах духов, удивленно поднял голову — на стуле рядом с моим уже сидела та самая незнеакомка.
— Не возражаете? — приятным, с легкой хрипотцой голосом спросила она.
В другое время я бы и не возражал. А вот сейчас возражал — и очень сильно.
— Сударыня… В столь ранний час в ресторане достаточно свободных столиков и еще больше мужчин, которые с радостью составят вам компанию. Что же касается меня, то, увы, я связан узами брака…
Дама рассмеялась, как будто я сказал что-то по-детски смешное.
— Так приятно встретить мужчину, который способен хранить верность супруге, даже когда ее нет рядом, это сейчас такая редкость. Вы мне напоминаете одного моего знакомого, я вас еще вчера заприметила…
— И кого же, позвольте спросить…
— О… вы его, наверное, не знаете. Один очень милый джентльмен, мы с ним не столь близко знакомы, как мне бы того хотелось… У него есть скверная привычка называть близких друзей «поросенок»…
Ударная волна хлестко врезалась в панорамное окно ресторана — и оно мгновенно рассыпалось, лопнуло одновременно в тысяче мест серебристым водопадом осколков. Стена раскаленного воздуха подхватила эти осколки, со скоростью курьерского поезда врываясь в зал, — и не было на этом свете силы, способной остановить ее.
Я сидел лицом к остеклению в глубине ресторана — и поэтому успел среагировать. Первой была вспышка на улице, даже не вспышка, это нельзя было назвать вспышкой. Просто часть улицы в миллионную долю секунды закрыло бурое, стремительно расширяющееся облако, а когда ударная волна достигла остекления отеля, я уже падал со стула, зацепив рукой и оказавшуюся рядом незнакомку…
Сознание вернулось через пару секунд: миллионы цикад пели в ушах, медный привкус во рту и острый запах взрывчатки… Кто-то уже выл, не кричал, а именно выл на нестерпимо высокой ноте. Не сразу я понял, что это сработали десятки сигнализаций машин, которые уцелели при взрыве, и теперь словно кричали, оплакивая беду…
Хагана, чтоб тебя…
— Пошли!
Поднялся на ноги, почувствовал острую, режущую боль в левой ноге, — но сейчас не до этого и не до всего остального. Незнакомка была цела, она ошеломленно смотрела на меня, и в глазах ее плескался черный и вязкий, как нефть, ужас…
— Вставай, пошли!
Таща ее за руку, не до церемоний, я бросился к черному прогалу служебного выхода. Он был закрыт ширмой, но ширму сорвало ударной волной. Под ногами хрустко ломалось стекло и фарфор, официант медленно съезжал по стене, невидящими глазами уставившись перед собой и оставляя на стене широкую алую полосу — поднос он так и не выпустил, держал в руке…
— Сюда! Давай!
Я не знал ни расположения подсобных помещений ресторана, ни где находится положенный по нормам запасной выход — просто пер напролом. Пробежали каким-то узким коридором — света не было, после взрыва свет сразу же погас. Свернули. На пути попался стеллаж с посудой, потом коробки, потом еще что-то. За спиной что-то кричали, я даже не понимал, на каком языке…
— Налево…
