Книга Преступление и наказание, страница 47. Автор книги Федор Достоевский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Преступление и наказание»

Cтраница 47

– А журнал, это есть, братец ты мой, такие картинки, крашеные, и идут они сюда к здешним портным каждую субботу, по почте, из-за границы, с тем то есть, как кому одеваться, как мужскому, равномерно и женскому полу. Рисунок, значит. Мужской пол все больше в бекешах пишется, а уж по женскому отделению такие, брат, суфлеры, что отдай ты мне все, да и мало!

– И чего-чего в ефтом Питере нет! – с увлечением крикнул младший, – окромя отца-матери, все есть!

– Окромя ефтова, братец ты мой, все находится, – наставительно порешил старший.

Раскольников встал и пошел в другую комнату, где прежде стояли укладка, постель и комод; комната показалась ему ужасно маленькою без мебели. Обои были все те же; в углу на обоях резко обозначено было место, где стоял киот с образами. Он поглядел и воротился на свое окошко. Старший работник искоса приглядывался.

– Вам чего-с? – спросил он вдруг, обращаясь к нему.

Вместо ответа Раскольников встал, вышел в сени, взялся за колокольчик и дернул. Тот же колокольчик, тот же жестяной звук! Он дернул второй, третий раз; он вслушивался и припоминал. Прежнее, мучительно-страшное, безобразное ощущение начинало все ярче и живее припоминаться ему, он вздрагивал с каждым ударом, и ему все приятнее и приятнее становилось.

– Да что те надо? Кто таков? – крикнул работник, выходя к нему. Раскольников вошел опять в дверь.

– Квартиру хочу нанять, – сказал он, – осматриваю.

– Фатеру по ночам не нанимают; а к тому же вы должны с дворником прийти.

– Пол-то вымыли; красить будут? – продолжал Раскольников. – Крови-то нет?

– Какой крови?

– А старуху-то вот убили с сестрой. Тут целая лужа была.

– Да что ты за человек? – крикнул в беспокойстве работник.

– Я?

– Да.

– А тебе хочется знать?.. Пойдем в контору, там скажу.

Работники с недоумением посмотрели на него.

– Нам выходить пора-с, замешкали. Идем, Алешка. Запирать надо, – сказал старший работник.

– Ну пойдем! – отвечал Раскольников равнодушно и вышел вперед, медленно спускаясь с лестницы. – Эй, дворник! – крикнул он, выходя под ворота.

Несколько людей стояло при самом входе в дом с улицы, глазея на прохожих; оба дворника, баба, мещанин в халате и еще кое-кто. Раскольников пошел прямо к ним.

– Чего вам? – отозвался один из дворников.

– В контору ходил?

– Сейчас был. Вам чего?

– Там сидят?

– Сидят.

– И помощник там?

– Был время. Чего вам?

Раскольников не отвечал и стал с ним рядом задумавшись.

– Фатеру смотреть приходил, – сказал, подходя, старший работник.

– Какую фатеру?

– А где работаем. «Зачем, дескать, кровь отмыли? Тут, говорит, убивство случилось, а я пришел нанимать». И в колокольчик стал звонить, мало не оборвал. А пойдем, говорит, в контору, там все докажу. Навязался.

Дворник с недоумением и нахмурясь разглядывал Раскольникова.

– Да вы кто таков? – крикнул он погрознее.

– Я Родион Романыч Раскольников, бывший студент, а живу в доме Шиля, здесь в переулке, отсюда недалеко, в квартире нумер четырнадцать. У дворника спроси… меня знает. – Раскольников проговорил все это как-то лениво и задумчиво, не оборачиваясь и пристально смотря на потемневшую улицу.

– Да вы зачем в фатеру-то приходили?

– Смотреть.

– Чего там смотреть?

– А вот взять да свести в контору? – ввязался вдруг мещанин и замолчал.

Раскольников через плечо скосил на него глаза, посмотрел внимательно и сказал так же тихо и лениво:

– Пойдем!

– Да и свести! – подхватил ободрившийся мещанин. – Зачем он об том доходил, у него что на уме, а?

– Пьян не пьян, а бог их знает, – пробормотал работник.

– Да вам чего? – крикнул опять дворник, начинавший серьезно сердиться, – ты чего пристал?

– Струсил в контору-то? – с насмешкой проговорил ему Раскольников.

– Чего струсил? Ты чего пристал?

– Выжига! – крикнула баба.

– Да чего с ним толковать, – крикнул другой дворник, огромный мужик в армяке нараспашку и с ключами за поясом. – Пшол!.. И впрямь выжига… Пшол!

И, схватив за плечо Раскольникова, он бросил его на улицу. Тот кувыркнулся было, но не упал, выправился, молча посмотрел на всех зрителей и пошел далее.

– Чудён человек, – проговорил работник.

– Чудён нынче стал народ, – сказала баба.

– А все бы свести в контору, – прибавил мещанин.

– Нечего связываться, – решил большой дворник. – Как есть выжига! Сам на то лезет, известно, а свяжись, не развяжешься… Знаем!

«Так идти, что ли, или нет», – думал Раскольников, остановясь посреди мостовой на перекрестке и осматриваясь кругом, как будто ожидая от кого-то последнего слова. Но ничто не отозвалось ниоткуда; все было глухо и мертво, как камни, по которым он ступал, для него мертво, для него одного… Вдруг, далеко, шагов за двести от него, в конце улицы, в сгущавшейся темноте, различил он толпу, говор, крики… Среди толпы стоял какой-то экипаж… Замелькал среди улицы огонек. «Что такое?» Раскольников поворотил вправо и пошел на толпу. Он точно цеплялся за все и холодно усмехнулся, подумав это, потому что уж наверно решил про контору и твердо знал, что сейчас все кончится.

VII

Посреди улицы стояла коляска, щегольская и барская, запряженная парой горячих серых лошадей; седоков не было, и сам кучер, слезши с козел, стоял подле; лошадей держали под уздцы. Кругом теснилось множество народу, впереди всех полицейские. У одного из них был в руках зажженный фонарик, которым он, нагибаясь, освещал что-то на мостовой, у самых колес. Все говорили, кричали, ахали; кучер казался в недоумении и изредка повторял:

– Экой грех! Господи, грех-то какой!

Раскольников протеснился, по возможности, и увидал, наконец, предмет всей этой суеты и любопытства. На земле лежал только что раздавленный лошадьми человек, без чувств, по-видимому, очень худо одетый, но в «благородном» платье, весь в крови. С лица, с головы текла кровь; лицо было все избито, ободрано, исковеркано. Видно было, что раздавили не на шутку.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация