Раскольников положил фуражку, продолжая молчать и серьезно,
нахмуренно вслушиваться в пустую и сбивчивую болтовню Порфирия. «Да что он, в
самом деле, что ли, хочет внимание мое развлечь глупою своею болтовней?»
– Кофеем вас не прошу-с, не место; но минуток пять времени
почему не посидеть с приятелем, для развлечения, – не умолкая, сыпал Порфирий,
– и знаете-с, все эти служебные обязанности… да вы, батюшка, не обижайтесь, что
я вот все хожу-с взад да вперед; извините, батюшка, обидеть вас уж очень боюсь;
а моцион так мне просто необходим-с. Все сижу и уж так рад походить минут пять…
геморрой-с… все гимнастикой собираюсь лечиться; там, говорят, статские,
действительные статские и даже тайные советники охотно через веревочку
прыгают-с; вон оно как, наука-то, в нашем веке-с… так-с… А насчет этих здешних
обязанностей, допросов и всей этой формалистики… вот вы, батюшка, сейчас
упомянуть изволили сами о допросах-с… так, знаете, действительно, батюшка
Родион Романович, эти допросы иной раз самого допросчика больше, чем
допрашиваемого, с толку сбивают… Об этом вы, батюшка, с совершенною
справедливостью и остроумием сейчас заметить изволили. (Раскольников не замечал
ничего подобного.) Запутаешься-с! Право, запутаешься! и все-то одно и то же,
все-то одно и то же, как барабан! Вон реформа идет, и мы хоть в названии-то
будем переименованы, хе! хе! хе! А уж про приемы-то наши юридические, – как
остроумно изволили выразиться, – так уж совершенно вполне с вами согласен-с. Ну
кто же, скажите, из всех подсудимых, даже из самого посконного мужичья, не
знает, что его, например, сначала начнут посторонними вопросами усыплять (по
счастливому выражению вашему), а потом вдруг и огорошат в самое темя,
обухом-то-с, хе! хе! хе! в самое-то темя, по счастливому уподоблению вашему!
хе! хе! так вы это в самом деле подумали, что я квартирой-то вас хотел… хе! хе!
Иронический же вы человек. Ну, не буду! Ах да, кстати, одно словцо другое
зовет, одна мысль другую вызывает, – вот вы о форме тоже давеча изволили
упомянуть, насчет, знаете, допросика-то-с… Да что ж по форме! Форма, знаете, во
многих случаях, вздор-с. Иной раз только по-дружески поговоришь, ан и выгоднее.
Форма никогда не уйдет, в этом позвольте мне вас успокоить-с; да что такое, в
сущности, форма, я вас спрошу? Формой нельзя на всяком шагу стеснять
следователя. Дело следователя ведь это, так сказать, свободное художество, в
своем роде-с или вроде того… хе! хе! хе!..
Порфирий Петрович перевел на минутку дух. Он так и сыпал, не
уставая, то бессмысленно пустые фразы, то вдруг пропускал какие-то загадочные
словечки и тотчас же опять сбивался на бессмыслицу. По комнате он уже почти
бегал, все быстрей и быстрей передвигая свои жирные ножки, все смотря в землю,
засунув правую руку за спину, а левою беспрерывно помахивая и выделывая разные
жесты, каждый раз удивительно не подходившие к его словам. Раскольников вдруг
заметил, что, бегая по комнате, он раза два точно как будто останавливался
подле дверей, на одно мгновение, и как будто прислушивался… «Ждет он, что ли,
чего-нибудь?»
– А это вы действительно совершенно правы-с, – опять
подхватил Порфирий, весело, с необыкновенным простодушием смотря на
Раскольникова (отчего тот так и вздрогнул и мигом приготовился), –
действительно правы-с, что над формами-то юридическими с таким остроумием
изволили посмеяться, хе-хе! Уж эти (некоторые, конечно) глубокомысленно-психологические
приемы-то наши крайне смешны-с, да, пожалуй, и бесполезны-с, в случае если
формой-то очень стеснены-с. Да-с… опять-таки я про форму: ну, признавай или,
лучше сказать, подозревай я кого-нибудь, того, другого, третьего, так сказать,
за преступника-с, по какому-нибудь дельцу, мне порученному… Вы ведь в юристы
готовитесь, Родион Романович?
– Да, готовился…
– Ну, так вот там, так сказать, и примерчик на будущее, – то
есть не подумайте, чтоб я вас учить осмелился: эвона ведь вы какие статьи о
преступлениях печатаете! Нет-с, а так, в виде факта, примерчик осмелюсь
представить, – так вот считай я, например, того, другого, третьего за
преступника, ну зачем, спрошу, буду я его раньше срока беспокоить, хотя бы я и
улики против него имел-с? Иного я и обязан, например, заарестовать поскорее, а
другой ведь не такого характера, право-с; так отчего ж бы и не дать ему
погулять по городу, хе-хе-с! Нет, вы, я вижу, не совсем понимаете, так я вам
пояснее изображу-с: посади я его, например, слишком рано, так ведь этим я ему,
пожалуй, нравственную, так сказать, опору придам, хе-хе! вы смеетесь?
(Раскольников и не думал смеяться: он сидел стиснув губы, не спуская своего
воспаленного взгляда с глаз Порфирия Петровича.) А между тем ведь это так-с, с
иным субъектом особенно, потому люди многоразличны, и над всем одна практика-с.
Вы вот изволите теперича говорить: улики; да ведь оно, положим, улики-с, да
ведь улики-то, батюшка, о двух концах, большею-то частию-с, а ведь я
следователь, стало быть слабый человек, каюсь: хотелось бы следствие, так
сказать, математически ясно представить, хотелось бы такую улику достать, чтобы
на дважды два – четыре походило! На прямое и бесспорное доказательство походило
бы! А ведь засади его не вовремя, – хотя бы я был и уверен, что это он, – так
ведь я, пожалуй, сам у себя средства отниму к дальнейшему его обличению, а
почему? А потому что я ему, так сказать, определенное положение дам, так
сказать, психологически его определю и успокою, вот он и уйдет от меня в свою
скорлупу: поймет, наконец, что он арестант. Говорят вон, в Севастополе, сейчас
после Альмы,
[55]
умные-то люди уж как боялись, что вот-вот атакует неприятель
открытою силой и сразу возьмет Севастополь; а как увидели, что неприятель
правильную осаду предпочел и первую параллель открывает, так куды, говорят,
обрадовались и успокоились умные-то люди-с: по крайности на два месяца, значит,
дело затянулось, потому когда-то правильной-то осадой возьмут! Опять смеетесь,
опять не верите? Оно, конечно, правы и вы. Правы-с, правы-с! Это всё частные
случаи, согласен с вами; представленный случай действительно частный-с! Но ведь
вот что при этом, добрейший Родион Романович, наблюдать следует: ведь общего-то
случая-с, того самого, на который все юридические формы и правила примерены и с
которого они рассчитаны и в книжки записаны, вовсе не существует-с, по тому
самому, что всякое дело, всякое, хоть, например, преступление, как только оно
случится в действительности, тотчас же и обращается в совершенно частный
случай-с; да иногда ведь в какой: так-таки ни на что прежнее не похожий-с.
Прекомические иногда случаи случаются в этом роде-с. Да оставь я иного-то
господина совсем одного: не бери я его и не беспокой, но чтоб знал он каждый
час и каждую минуту, или по крайней мере подозревал, что я все знаю, всю
подноготную, и денно и нощно слежу за ним, неусыпно его сторожу, и будь он у
меня сознательно под вечным подозрением и страхом, так ведь, ей-богу,
закружится, право-с, сам придет, да, пожалуй, еще и наделает чего-нибудь, что
уже на дважды два походить будет, так сказать, математический вид будет иметь,
– оно и приятно-с. Это и с мужиком сиволапым может произойти, а уж с нашим
братом, современно умным человеком, да еще в известную сторону развитым, и
подавно! Потому, голубчик, что весьма важная штука понять, в которую сторону
развит человек. А нервы-то-с, нервы-то-с, вы их-то так и забыли-с! Ведь все это
ныне больное, да худое, да раздраженное!.. А желчи-то, желчи в них во всех
сколько! Да ведь это, я вам скажу, при случае своего рода рудник-с! И какое мне
в том беспокойство, что он несвязанный ходит по городу! Да пусть, пусть его
погуляет пока, пусть; я ведь и без того знаю, что он моя жертвочка и никуда не
убежит от меня! Да и куда ему убежать, хе-хе! За границу, что ли? За границу поляк
убежит, а не он, тем паче что я слежу да и меры принял. В глубину отечества
убежит, что ли? Да ведь там мужики живут, настоящие, посконные, русские; этак
ведь современно-то развитый человек скорее острог предпочтет, чем с такими
иностранцами, как мужички наши, жить, хе-хе! Но это все вздор и наружное. Что
такое: убежит! это форменное; а главное-то не то; не по этому одному он не
убежит от меня, что некуда убежать: он у меня психологически не убежит, хе-хе!
Каково выраженьице-то! Он по закону природы у меня не убежит, хотя бы даже и
было куда убежать. Видали бабочку перед свечкой? Ну, так вот он все будет, все
будет около меня, как около свечки, кружиться; свобода не мила станет, станет
задумываться, запутываться, сам себя кругом запутает, как в сетях, затревожит
себя насмерть!.. Мало того: сам мне какую-нибудь математическую штучку, вроде
дважды двух, приготовит, – лишь дай я ему только антракт подлиннее… И все
будет, все будет около меня же круги давать, все суживая да суживая радиус, и –
хлоп! Прямо мне в рот и влетит, я его и проглочу-с, а это уж очень приятно,
хе-хе-хе. Вы не верите?
