– Хорошо, господин майор. Обеспечивайте эвакуацию.
– Есть! Разрешите идти?!
– Идите…
Варфоломей Петрович неодобрительно посмотрел морпеху вслед, но так ничего и не сказал.
– Павел Васильевич скоро придет, вам надо лежать. Не стоит принимать посетителей.
– Отлежимся… – попытался пошутить я, – на том свете. Иди сюда, добрый молодец. Докладывай.
– Фельдфебель Горбец, ваше высокопревосходительство.
– Какой полк?
– Павловский, ваше высокопревосходительство.
– Из гренадеров, значит.
– Так точно, ваше высокопревосходительство.
– Без «превосходительств». Ты стрелял по шоферу?
Добрый молодец опустил глаза в пол:
– Так точно, ваше…
– Не бойся. Ты правильно поступил, он расстрелял бы нас всех, и тебя в том числе.
– Так точно…
– Рассказывай, как было.
– Ну… так, вы подъехали на машине, капитан приказал мне и фельдфебелю Иващенко вас встретить, проводить до здания. Вы вышли, сказали, что помочь надо. Иващенко побежал дверь открывать, она тяжелая, зараза. Вы из машины этого… раненого вытащили, которого похоронили потом. Я за машиной не следил, там же только шофер был, ваш шофер, я точно видел.
– Это он и был. Дальше.
– Потом… стрельба, вы упали, я развернулся и по машине… очередью. Потом Иващенко к вам подбежал, вы на ступенях лежали рядом с этим… Потом носилки… в посольство вас потащили. Мы думали…
– Шофер мой… Ты его насмерть?
– Так точно.
– Сразу насмерть? Говори честно.
– Ну… не сразу. Почти сразу умер, ваше высокопревосходительство.
– Ты что-то слышал? Ты был рядом, когда он умер?
– Так точно. Я в машину сунулся, чтобы пистолет у него забрать… змея, еще бы раз выстрелить мог. Или гранату взорвать.
– Он что-то говорил?
– …Так точно… одно и то же повторял.
– Что? Вспоминай.
– Он одно и то же твердил. Аллах акбар, Махди рахбар. А потом умер. Сразу…
За мной пришли через два часа, все эти два часа были наполнены опасным качанием люстры на потолке служебного кабинета да грохотом турбин вертолетов. Судя по всему, нам как суверену этой страны пришлось взять на себя эвакуацию не только собственных граждан, но и граждан третьих стран, пожелавших эвакуироваться. Как я потом узнал, эвакуацию на этом этапе обеспечивали двенадцать вертолетов Сикорского, все тяжелые, палубной авиации. Из них восемь работали «на коротком плече», вывозя людей из Тегерана в аэропорт Мехрабад, чтобы там пересадить их на самолеты военно-транспортной авиации, еще два – курсировали между Тегераном и авианосной группировкой, состоящей из атомного авианосца «Николай Первый», большого десантного корабля «Сибирь»
[6]
, среднего десантного корабля «Капитан Николай Щербаков», ракетного крейсера «Лютый» и четырех эсминцев. Последний рейс все вертолеты должны были сделать длинным, все десять, на десантное соединение, вывозя нас и морских пехотинцев, обеспечивающих эвакуацию.
Мне вдруг пришло в голову, что с нашей эвакуацией русских в обезумевшем городе не останется.
Пришла целая делегация – Павел Васильевич, посольский доктор, абсолютно чеховский персонаж, напяливший зачем-то камуфляж, но оставшийся при своем большом кожаном саквояже, майор Пескарев и еще двое морских пехотинцев с алюминиевыми раскладными носилками. У всех, даже у доктора, было оружие.
– Это кто вас так… – Доктор безошибочно повернулся к Пескареву.
– Павел Васильевич… я приказал.
– Приказывать будете, как выздоровеете. Пока что я приказываю. – Доктор привычно приложил руку ко лбу, потом начал считать пульс.
– Долго мне так лежать?
– Если глупить не будете, через пару недель встанете. Пока с палочкой походите, через месяц и ее бросите. Чудак-человек, – доктор обращался со всеми без малейшего чинопочитания, – вы ведь в рубашке родились. Еще чуть правее – и до конца жизни в инвалидной коляске катались бы. А выше – остались бы без легкого. Нормально, перекладывайте! Осторожнее. И никаких!
О чем говорил доктор, я понял. Многие офицеры, даже раненые, считали ниже своего достоинства покидать поле боя, лежа на носилках, пытались выходить сами, опираясь на своих солдат, иногда это плохо кончалось, но вот такими были русские офицеры…
В коридоре посольства пыльно, дымно, шумно, свет не горел. Стекла выбиты, у цоколя второго этажа – наспех сооруженная баррикада и у нее пулеметный расчет, видимо, до подхода морской пехоты готовились к штурму здания. Дым – оттого что жгут документы, шифровальную аппаратуру, должно быть, уже уничтожили. Что будет с посольством, когда мы покинем его, – не знаю…
Лестница. Снова выбитые стекла, люди с оружием, кто-то тащит в охапку документы – сжигать. Света снова нет, только везде разбросанные ХИСы
[7]
. Жутковатые отблески в оконных проемах – уже ночь, но в городе идет бой, что-то горит. Все напоминает картину экстренной эвакуации при проигранной войне, и только Господь знает, вернемся ли мы вновь на эту землю.
– Осторожнее. Сюда!
Вот почему сваливали деревья – из них сделали баррикаду, их стволы внутри разрушенного, исковерканного сада – это последний рубеж обороны, на случай, если противник прорвется в периметр посольства. Лежа видно плохо, но понятно, что в городе что-то горит, трассы автоматных и пулеметных очередей огненным пунктиром рассекают небо, над городом на низкой высоте с воем проносятся истребители-бомбардировщики палубной авиации. То ли разведка, то ли запугивают, то ли что-то бомбят. То ли уже началась большая война. Прямо по ходу, освещаемый пламенем костров, стоит огромный «Сикорский» с закрытой аппарелью, около него – часовые в карауле, оружие наготове. Чуть в стороне несколько человек, военных и чинов из посольства, разбирают папки, которые подносят им в охапку и бросают прямо на землю, разносят их по саду, бросают в костры. Гражданские есть, но их не так много, видимо, большую часть уже вывезли.
– В основном вывозили с другой площадки, господин контр-адмирал, – словно угадывая мои мысли, сказал майор по адмиралтейству. – С Зеленой зоны. Здесь – только посольские и еще наша группа.
– Почему вертолеты стоят без дела?
– Сейчас подойдет звено штурмовых вертолетов, оно обеспечит периметр при отходе. Потом подойдут еще две машины, на этих мы вывезем гражданских, на последних – уйдем сами, под прикрытием. В пустыне организовали пункт дозаправки – штурмовики сюда без дозаправки не дотягивают, да и лишний пункт дозаправки – в любом случае неплохо.
