До Вашингтона добрались на вертолете, благо в распоряжение АТОГ были выделены вертолеты национальной гвардии, старые добрые «Белл-412». Добираться на них было куда приятнее, чем париться на выезде в пробках, в которых можно провести и по нескольку часов. Когда летели, как раз такие пробки мы и видели, длина их была не менее шести-семи миль.
Министерство (правильнее, департамент, но я буду называть привычнее – а так в САСШ в основном департаменты вместо министерств и секретари вместо министров) юстиции САСШ располагалось в старом квадратном здании на углу Пенсильвания-авеню, в нем не было подземной стоянки, как в новых федеральных зданиях, и припарковать рядом с ним машину было почти невозможно: пришлось оставить машину чуть ли не за полмили и идти пешком. Здание с виду было обычным – стены светло-желтого оттенка, длинный ряд окон – необычно выглядели только четыре колонны на фасаде, да еще не симметричные, сдвинутые в сторону от центра фасада и начинающиеся примерно на уровне второго этажа – или первого, потому что здесь первый этаж это ground floor, земляной этаж. В Вашингтоне, в роли туриста, я никогда не был, если не считать мое пребывание в Бетезде, в госпитале ВМФ, в качестве пациента, это совсем близко от Вашингтона, но из того, что я увидел, пока мы добирались до минюста, сделал вывод, что Вашингтону далеко в архитектурном плане до любого европейского города, не говоря уж о столичном. Архитектурный стиль здесь примитивный и неопределенный, этакая эклектика.
В здание минюста мы входили через боковую дверь, там есть такая – само здание не квадратное, а видимо, подстроено под очертания улицы, там несколько дверей, и одна из них как бы в торце, массивная, высотой футов восемь. Как я понял – служебный вход, через него мы и вошли…
Внутри – длинные, застеленные ковровыми дорожками коридоры, бесконечные ряды дверей, жуткая духота. Здание старое, поэтому систем вентиляции нет и лестниц, по которым можно подняться с этажа на этаж, мало, а на них – постоянное столпотворение. Озабоченный взгляд и костюмы за пятьсот долларов минимум – значит, лоббисты и адвокаты. Самый загруженный – конечно же, антимонопольный отдел, там буквально косяками стоят, потеют, с ноги на ногу переминаются, но стоят…
Меня завели в какую-то небольшую, прилично обставленную комнатушку и оставили наедине со своими мыслями и старым кофейным аппаратом. Кофе к вашим услугам, сэр, если вы настолько сошли с ума, чтобы пить этот кофе, больше похожий на грязную воду, и зарабатывать себе язву желудка. Я наскоро огляделся – по виду камер здесь не было, но микрофоны наверняка есть, да и камеры сейчас такие, что сразу и не опознаешь. Картины еще тут, одна какое-то сражение изображает, вероятно, времен гражданской войны. Последняя война, которая протекала на территории САСШ, этим они сильно отличаются от Европы, которая, за исключением последнего времени, просто утопала в крови. Если бы не было ядерного оружия, весь мир давно бы взорвался, потому что нерешенных проблем очень много. И нас слишком много на этой проклятой планете, нам просто не хватает места – и мы воюем.
Стоп…
А разве во времена Рима нас было столько же? Целые континенты были не открыты и полупусты – и все равно воевали, лили кровь. А теперь пришло новое время – время безумцев с атомной бомбой, которые могут достать тебя даже из могилы…
Эх, шахиншах Хосейни, как же вас все недооценили… И я в том числе. Самое главное – ради чего все это было? Ради того, чтобы погибнуть на площади, разорванным осколочно-фугасным танковым снарядом? Ради чего вы вскармливали и лелеяли новую орду – ради того, чтобы стать ее первой жертвой? Неужели вы и в самом деле верили в грозные пророчества и надеялись завоевать весь мир?
Бог вам судья. Аллах… или как бы он ни назывался…
А у меня ничего нет. Только следы, ведущие в никуда. Только обрывки информации и отчетливое понимание, что ничего еще не закончилось, что все – только начинается. Странно, мы спасаем, по сути, недругов, если и не врагов, то точно недругов – ради того, чтобы сохранить мир на земле, тот самый мир, который многих не устраивает. Мы спасаем недругов ради самих себя.
Погруженный в свои невеселые мысли, я сразу не заметил и не отреагировал на то, как дверь открылась…
Вошли двое, одного из них я где-то видел. Первый – лет пятидесяти, ростом примерно с меня, проницательные глаза много повидавшего человека. Второй – моего возраста, лысый, невысокий, рукава пиджака, протершиеся от бюрократических баталий за столом. Раньше для таких людей выпускали нарукавники, но сейчас это не принято.
Не зная, что делать, я встал.
– Присаживайтесь… – устало проронил первый, – времени у нас немного. Я генеральный атторней САСШ Гай Дэвидсон, рядом со мной начальник управления внутреннего взаимодействия Август Фрей. Мы хотели бы провести с вами некоторую… беседу. Прежде всего, вас не затруднит назвать ваше имя?
– Александр Воронцов, – представился я так, как было принято представляться здесь, без отчества.
– Это ваше настоящее имя?
– Сударь, вы полагаете, что мне есть смысл представляться ненастоящим? – Я полез в карман за документами, генеральный атторней махнул рукой.
– Не нужно. Просто я обязан задать этот вопрос для протокола, это необходимо. Я прошу у вас разрешения использовать в нашей беседе звукозаписывающую аппаратуру, вы не против?
– Нет, не против.
Фрей, пристроившийся с угла стола – типичный прием полицейского, – выложил на стол небольшой диктофон.
– Для начала давайте определим характер нашей беседы. Вы не являетесь североамериканским гражданином, однако являетесь совершеннолетним и дееспособным лицом и согласно законодательству нашей страны можете свидетельствовать в суде. Вы готовы принести присягу в том, что будете говорить правду, только правду и ничего, кроме правды?
– Нет, сэр. Я офицер флота и в этом качестве давал присягу Его Императорскому Величеству. Никакой другой присяги, тем более представителю иностранного государства, я давать не имею права…
Генеральный атторней поморщился.
– Но вы же можете свидетельствовать в российском суде? Разве там не дают подобную присягу, садясь на место свидетеля?
– Сэр, если вы желаете, чтобы я дал присягу, вам следует обратиться с запросом в российское посольство. Учитывая мой статус, разрешение на то, чтобы свидетельствовать под присягой, должны дать военный министр и министр иностранных дел, а при даче официальных показаний должны присутствовать, как минимум, сотрудник российского посольства и офицер флота, отвечающий за безопасность и неразглашение информации. Скорее всего – при допросе должен присутствовать еще и адвокат, сэр.
При слове «адвокат» Дэвидсон скривился еще больше.
– Хорошо. Но, по крайней мере, вы можете просто пообещать говорить правду?
– Да, сэр, могу. Но в таком случае я требую передать мне копию записи, которая будет сделана здесь, и оставляю за собой право отказаться от ответа на любой заданный мне вопрос без объяснения причин отказа.
