Джабраил взглянул на дорогу – основной поток автомобилей уже схлынул, но движение все равно было медленным.
– Побежали! Быстрее! – Он кое-что вспомнил.
Им повезло – совсем рядом со стоянкой был бар для мотоциклистов – про него-то и вспомнил Джабраил. Добежав до него, они увидели вспышки горящего неона, рокот моторов – и несколько «Харлеев», самых настоящих, с хромированными рулями и двухцилиндровыми моторами. Это, конечно, не скоростные немецкие мотоциклы, но и на них можно было резать поток машин, как нож – масло.
Полцарства за коня, как говорится.
Когда они уже оседлали мотоциклы – благо угнать их было просто, только два проводка соединить, из забегаловки выгребся здоровенный пузатый детина в какой-то каске и с истыканной шипами дубинкой.
– Эй, какого…
Ни слова не говоря, Джабраил вскинул пистолет. Один за другим сухо треснули выстрелы, и детина начал валиться на землю…
А в это время, пока «Предатор» вел их, бесстрастно наблюдая за происходящим с высоты в милю, – штаб антитеррористической операции пытался заставить вашингтонских полицейских оторвать задницы от стульев и бросить на перехват убийц вертолеты. Когда же это удалось сделать, «Предатор» след потерял.
Как был бардак до 9/10, так он и остался…
«Харлеи» им были нужны только для того, чтобы доехать до одного из виадуков, которых в автомобильной Америке великое множество. Там они оставили – прямо под виадуком, замаскировав, старый-престарый пикап, который они купили у торговца подержанными машинами за пятьдесят североамериканских долларов, – и это была хорошая цена за развалюху. Чуть дальше жгли свои костры в бочках бездомные, и они заплатили им сто североамериканских долларов за то, чтобы те посторожили машину. Конечно, был риск, что бездомные попытаются ее угнать, но небольшой, потому что машина стоила пятьдесят долларов, а им заплатили за парковку сто. На этой машине, оставив бомжам три мотоцикла в хорошем состоянии, они выехали на трассу, предварительно сломав секцию ограждения.
…Кавалерия появилась на огромном «Боинге МН-47», основном тяжелом вертолете специального назначения армии САСШ, который опустился прямо на стоянку, благо там нашлось свободное место. В вертолете находился мобильный центр связи и группа из двенадцати хорошо вооруженных бойцов, одетых в специальные костюмы, напоминающие костюмы пожарных, только черного цвета. Нас перехватили, когда мы были на стоянке, один из бойцов достал какой-то прибор и подержал его сначала около меня, потом около Марианны, потом утвердительно кивнул и пошел в домик.
– Значит, будем жить, – прокомментировала Марианна.
– Я бы не был в этом так уверен, – мрачно проронил я, обуреваемый самыми мерзкими предчувствиями.
– Спасибо, ты как никто другой умеешь поддержать человека в трудную минуту. Как думаешь, что здесь произошло?
– Знать бы… Но ситуация вышла из-под контроля, это точно. Я думал, что у нас есть, по меньшей мере, двадцать четыре часа, пока они доберутся до устройства, вставят заряд и отъедут подальше. Может получиться так, что у нас нет и этого времени.
– Ты что-то говорил про К.
– К… Первого легального директора Британской секретной разведывательной службы, имя которого стало известно более-менее широким массам публики, звали сэр Мансфилд Каммингс, первая буква фамилии «К». В честь его британцы в переписке, чтобы не называть имя директора Секретной службы, просто пишут К – и всем известно, о ком идет речь. Тот старик в рясе, которого зарезали, как свинью, – это сэр Джеффри Ровен. Если ничего не изменилось, он и есть действующий К.
Марианна поежилась, будто от холодного ветра.
– Я его помню. Тогда, по Лондону, он встречался с ПОТУСом
[76]
. Мне он показался весьма милым старикашкой. Он что, священник?
– Мы считаем, что да. Он какое-то время был вне игры, но такие люди из игры не уходят, для них жизнь и есть игра. Он вернулся, чтобы закончить вот так.
– Какого черта он здесь оказался?
– Спроси что полегче. Но теперь представь, какой важности должна быть операция, чтобы в ней участвовал лично директор Секретной разведывательной службы?
– А эти парни – они кто? – Марианна указала на пробитую пулями машину, за которой лежал один из стрелков. На них пока никто не обращал внимания, полицейских сюда еще не пускали, они стояли у оцепления, на своих перемигивающихся синим машинах.
– Давай посмотрим…
Первым я, конечно же, начал обыскивать того, которого первым и пристрелил через окно домика. На вид лет тридцать – тридцать пять, правильные черты лица, европеец. Одет в джинсы и грубую рабочую куртку. Рядом с ним – пистолет, я немного подумал, потом решил – что ничего страшного не будет, если я разживусь дополнительным пистолетом. Тем более что пистолет и впрямь был хорош – привычный для России «браунинг», но не двойного, а одинарного действия, перед стрельбой нужно взводить курок вручную. Кто-то неслабо потрудился над этим пистолетом, в нем была масса полезных усовершенствований – от трехточечного ночного прицела до рукоятки, которую кто-то старательно в нескольких местах перетянул изолентой для лучшего хвата. Посмотрев магазин – в нем было одиннадцать патронов, двенадцатый, вероятно, в стволе, – я сунул этот пистолет в свой карман.
В карманах у неизвестного было немного чего. Тонкая пачка ассигнаций и несколько мелких монет – все американские. Пачка жевательной резинки, початая. Новенький электрошокер дистанционного действия, черно-желый, по виду напоминающий фонарик – его я тоже сунул в карман, не знаю зачем. В другом кармане я нашел еще немного денег, квитанцию от фирмы, занимающейся прокатом машин…
В нагрудном нащупал что-то, достал – небольшой навигатор GPS и три фотографии. Начал разглядывать их и кое-что понял…
– Что нашел?
Я молча передал фотографии Марианне, та принялась их разглядывать, подсвечивая себе небольшим фонариком, который как сотрудник правоохранительных органов привыкла всегда носить с собой. К нам подошел и Дункан, протянул руку за фотографиями.
– Мантино умер, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Я промолчал – а что тут скажешь. Доля вины есть и моя – сколько нас, бакланов, салаг, учили – когда ты на задании, раз в тридцать секунд оборачиваешься и смотришь, что у тебя за спиной, как летчик или карманник. Пусть мы с агентом Мантино не были ни друзьями, ни особо даже знакомыми, все равно он был моим напарником, и я отвечал за него, равно как он – за меня. У него была подготовка полицейского, у меня же – флотского диверсанта, и львиная доля ответственности лежит на мне. Вот и еще один грех, за который мне отвечать перед собственной совестью.
– Кто это?
– Это атомные террористы, – не конкретизируя, сказал я, – все трое. Одного из них я чуть не пристрелил из ружья в домике.
