– Брат! – Муса бросился к нему.
– Брось… меня. Уходи!
– Нет!
В голове у Мусы все смешалось – он понял, что брат ранен, и тяжело. Его брат, единственный, кто остался у него в жизни, кто растил его и дрался со взрослыми мальчишками-юнкерами, которые обижали его, а нравы в юнкерском училище были строгие, особенно доставалось шакалятам, тем, чьи отцы предали Светлейшего. Потом он подрос, и сдачи смог давать уже сам. Спиной к спине они встречали все превратности судьбы, и теперь…
Если Аллах так пожелал – смерть они встретят тоже вместе!
Муса перезарядил винтовку – у него оставался еще один магазин, примотанный скотчем к первому, и больше патронов в винтовке не было. Перезарядив винтовку, Муса привычно, как когда-то учили их в юнкерском, закинул руку брата к себе на плечо, поднял его…
– Брось меня. – Брат попытался вырваться.
– Твоими устами говорит сейчас шайтан. Если мы умрем, то умрем вместе! И заберем на тот свет того, кто стрелял в тебя.
Муса понял, даже не понял, а почувствовал каким-то звериным чутьем, что их обложили со всех сторон и уйти уже не удастся. Загонщики сжимают кольцо… точно так же они охотились на шакалов в пустыне. И есть только один выход – пробиться обратно к бомбе и забрать с собой всех тех, кто охотится на них. И несколько сотен тысяч человек – в придачу.
Он вытащил брата в проход, они прошли два ряда контейнеров и свернули налево – к бомбе, по ним больше никто не стрелял. Надрываясь, запаленно дыша, Муса тащил брата – тяжелого, как два мешка с мукой, – держа в правой руке автомат и прижимая приклад локтем к боку.
В проходе – они не могли преодолеть его быстро – кто-то выследил их. Бухнуло ружье, хлестнуло дробью, но Джабраил, которого он тащил слева от себя, снова спас его, приняв всю дробь в себя. Брат вскрикнул, а Муса повернулся и полил свинцовым градом проход, не видя, попадает он или нет. В конце концов ад был совсем близко. В восьмидесяти футах от него…
Спецназовцы ВВС, попавшие под огонь, заставивший их залечь, потратили целую минуту на перекличку и выяснение, откуда стреляли и кто видит стрелка. Все были целы – ни одного раненого, но и стрелка никто не видел.
Поднимался ветер – рукотворный, рожденный огромными лопастями небесной колесницы, вмещающей в себя сорок снаряженных десантников. Грохоча винтами «МН-47» завис над контейнерной площадкой, сбросил тросы – и вниз, скользя по тросам, пошли одетые в странные, похожие на космические комбинезоны бойцы специального отряда Министерства энергетики САСШ. Их было одиннадцать. Один остался в вертолете, двенадцатым по тросу спустился Дункан. Он уже твердо решил поймать этого отмороженного на всю голову русского и эту штучку из СРС, у которой какие-то странные, даже подозрительные отношения с этим русским, и надрать им обоим задницы. Будь это все в армии – они бы чистили туалеты на военной базе, где служат, до конца жизни.
Муса был ниже высокого и худощавого Джабраила и слабее, но сейчас он должен был отомкнуть эту поганую дверь. Ярость придавала ему силы…
– Положи меня… здесь.
Муса так и сделал – с висящим на нем братом он не смог бы открыть дверь.
– Полежи… Я сейчас…
Он положил брата у контейнера, прислонив его спиной, чтобы тот мог сидеть, сорвал наспех наложенную имитацию пломбы, навалился на рычаг, открывающий дверь. Рычаг со скрипом поддался, Муса толкнул на себя неподатливую дверь стального контейнера, и в этот момент за спиной хлопнул выстрел.
Не веря, он обернулся.
– Джабраил?
Было темно, но он видел, как брат улыбается ему. Даже мертвый…
И тут он закричал. То был крик не человека, даже не живого существа – ни одно живое существо не сможет так закричать. Это была воплощенная боль, крик, донесшийся из самых глубин ада. Или джаханнама…
[86]
да какая разница…
В следующее мгновение пуля ударила Мусу в грудь, отшвыривая его назад, прямо к контейнеру. Любого другого человека попавшая в грудь пуля сорок пятого калибра убила бы, но она отрикошетила от лежавшего у Мусы в нагрудном кармане телефона со стальным корпусом и только ранила его. Физически ощущая ужас, разлитый в душной тесноте контейнера, и понимая, что времени уже нет, он пополз по бетонным блокам к стоящему на постаменте ядерному взрывному устройству. Кнопки немедленной активации там не было, но никто не мешал ему задать новое время на таймере. Окровавленными пальцами, чувствуя, как его стремительно покидают силы и туманится разум, он сбросил время и набрал новое – пять секунд. В этот момент стальная дверь контейнера с шумом распахнулась, и Муса еще успел повернуться лицом к смерти.
– Аллах Акбар!
Когда у одного из противников термооптический прицел, а у другого его нет – получается не честный поединок, а профессиональное убийство. Но в данном случае было не до чести и дуэльного кодекса – уроды, на которых я охотился, пролили столько крови, что ничего другого, кроме пули, они не заслуживали. Иногда для решения проблемы нужна именно пуля – и если мне не удастся ее решить, на несколько миль в округе останется радиоактивная пустыня.
Его я нашел и увидел почти сразу, он стоял у контейнера с открытой дверью. Только один, но рассуждать было некогда. Оружие было совсем незнакомым, а если оружие незнакомо – стреляй в центр мишени, не пытайся выцелить голову, можешь промахнуться. Так я и сделал – выстрелил и увидел, что человек пошатнулся, шагнул назад и упал прямиком в контейнер. А потом начала закрываться дверь. Больше я стрелять не стал, понимая, что находится в контейнере и что может случиться, если хоть одна пуля попадет туда, куда ей лучше не попадать.
Забыв про снайперов, про наступающий спецназ, про возможность быть подстреленным самому, я побежал вперед так быстро, как только мог. Разницы, подстрелят меня сейчас или мы все здесь сваримся в радиоактивном котле через минуту, не было.
У контейнера, привалившись спиной к стене, сидел человек, я не знал, кто это, не знал, жив он или мертв, и потому дважды выстрелил в него, мертвым можно считать только того, кого ты убил лично, да еще и убедился в том, что он мертв. Убеждаться времени не было, я рванул на себя дверь контейнера, прекрасно сознавая, что меня там может встретить выстрел в лицо. Но какая теперь разница – подохнуть сейчас или чуть позже от ядерного взрыва. Если этот парень доберется до кнопки и нажмет…
Он лежал у самого взрывного устройства, опираясь на него. И даже не пытался выстрелить в меня, видимо, уже сделал свое дело.
– Аллах Акбар!
Я выстрелил – и террорист повалился на бетонные блоки, словно кукла. Готов.
А рядом с ним лежал кто-то еще, кто-то связанный, и я даже понял кто. Времени не было совсем – по левой ноге хватило, как будто колуном, закружилась голова, но дело я сделал. Уже падая, я нажал на спуск автомата и перерезал лежащего пополам длинной очередью.
