– Значит, мы не сможем выполнить приказ?
– Никак нет, сэр. Можете вызвать Руки, но я и без этого скажу: нечем. Нужна срочная доставка… как можно более срочная. Термитных бомб я почти и не брал, нужны также на тысячу фунтов и на пятьсот.
– То-то нам эту срочную доставку сделают. Сам-то веришь? – по-простецки спросил адмирал одного из офицеров, с которым он начинал еще помощником летного босса на «Форестолле».
– Тогда никак, сэр. Нужно передать наверх – у нас нет вооружения для выполнения подобной задачи.
– Нет вооружения…
Через два часа пришла ответная радиограмма. Как и прошлый раз, срочно, секретно, но задача принципиально другая. Теперь им предписывалось использовать свои самолеты для миссии воздушного патрулирования и прикрытия к востоку от зоны удара. По-видимому, с запада должны были прикрывать палубные эскадрильи Седьмого флота САСШ.
– Все о’кей, сэр?
Контр-адмирал, последний раз садившийся за штурвал палубного истребителя-бомбардировщика восемь лет назад, показал большой палец. Активировал систему дыхания – и в легкие с шипением потекла воздушная смесь из баллона.
Один из матросов палубной команды показал вперед, и в этот же момент катапульта авианосца со свирепой силой бросила самолет «F/A 18D» вперед. Серым пятном по правую руку мелькнул остров, они разгонялись по первой, длинной дорожке. Оторвавшись от палубы, самолет на мгновение клюнул вниз, но работающие на форсаже двигатели подхватили стальную птицу и потащили вперед и вверх со свирепой силой укрощенного человеческим гением огня.
Взлетели…
Зачем контр-адмирал Брюэрти решил лететь на задание, пусть и в учебном кресле двухместного самолета-спарки, тем более что врачи категорически запретили ему полеты на реактивных самолетах? Может быть, потому что контр-адмирал не понимал, какая чертовщина происходит в его зоне ответственности – а их учили, что в твоей зоне ответственности ты отвечаешь за все.
А может, он просто соскучился по небу. Кто знает?
– «Дог
[44]
два-один» – всем «Догам», занять эшелон пять тысяч, курс на триста тридцать, ориентируйтесь по мне. Верхний край на четырех тысячах.
Адмирала охватило то редко появляющееся у него в последнее время чувство восторга от свободного полета в воздушном океане – то самое, какое возникло у него, когда он еще мальчишкой сел за штурвал «Тайгер Мота». Если бы не та дурацкая автокатастрофа, после которой ему оставалось только что отправлять самолеты в полет, а не летать на них самому…
Остроносые, вытянутые в стрелу «Шершни» пробили верхний край облачности – и вышли в бездонный, залитый светом солнца океан. Внизу ничего не было, кроме мягкой ваты облаков, вверху – ничего не было, кроме бесконечности, солнце светило, разбивалось тонкими разноцветными лучиками на темном забрале шлема. Контр-адмирал начал подпевать – как он всегда это делал в кокпите самолета…
«Дог» – ведущий заложил широкий вираж, меняя курс с трехсот тридцатого на сто восьмидесятый, тот же самый маневр повторили и все самолеты группы «Дог», идущие оборонительным строем. Контр-адмирал еще раз взглянул на солнце – и тут увидел приближающиеся со стороны севера точки. Каждая из них уже была размером с большую муху и продолжала расти.
Точек было много. Очень много.
Наверное, даже во время празднования дня авиации в Барксдейле не увидишь такого зрелища. Двенадцать машин – эскадрилья, три эскадрильи – группа, две или три группы – стратегическое авиакрыло. И таких авиакрыльев тут было, по меньшей мере, два – контр-адмирал догадался, что подняли в полном составе второе и пятое авиакрылья с базы ВВС Барксдейл и Андерсен. Может быть, подтянули и триста шестое…
Бомбардировщики шли красивым, закрытым строем, и небо дрожало от слитного рева сотен турбин.
– Вот это да, сэр! – крикнул его пилот, пристраивая истребитель по краю оборонительного строя бомбардировщиков.
Бомбардировщики неутомимо шли на неведомую цель, расположенную где-то в непролазных джунглях Амазонии, они прикрывали их фланги. И не было на земле силы, способной их остановить…
13 июня 2012 года.
САСШ, Лос-Анджелес.
Район Монтеррей-парк
Его разбудило солнце. Солнечный луч, подкравшись к нему по чисто вымытому полу, сначала робко коснулся щеки, потом пополз дальше, дальше – и наконец добрался до глаза человека, лежащего на полу. Человек пошевелился…
Что происходит? Что вообще, черт побери, происходит?
Пульсирующая боль в голове не утихала, кто-то светил ему фонарем в глаз. Черт… это те самые полицейские… копы, как их тут называют.
Но он же не за рулем? За рулем Джек… и почему его так развезло? Что с ним вообще происходит, они что, попали в аварию?
Да, наверное. Джек сел за руль и повез показывать им Голливуд. Кажется… он выпил не меньше полбутылки текилы. Чертова текила… опасная штука, кактусовый самогон. Край широкого стакана – мексиканцы называют их кабаллито – нужно смочить и обвалять в соли. Потом…
Черт, почему ему так светят в глаза. Больше же, идиоты…
Гардемарин Флота Его Императорского Величества Вадим Островский дернулся и пришел в себя, лежа на полу какого-то здания…
– Черт…
Он попытался подняться – и обнаружил, что не может этого сделать. Но руками он мог шевелить… и, ощупав свою гудящую голову, обнаружил, что на голове откуда-то взялась шишка. Видимо, они крепко грохнулись где-то вчера, он набил шишку и ничего не помнит.
– Парни… Черт…
Где он? Наверное, его принесли сюда и положили, чтобы он отоспался. Просто пришел в себя, да…
Тогда почему не на диван? Почему его бросили на пол? Неужели…
Он с трудом повернулся и сфокусировал зрение на стене, потом попытался сосредоточиться – ему это удалось, сознание возвращалось к нему. И тут он увидел, что его не положили на диван потому, что этого дивана просто не было. В этой комнате вообще не было ни дивана, ни кровати, ни какой-либо другой мебели.
Черт, да что же это такое? Их что, забрали в полицию?
Он попытался встать – и на этот раз ему удалось это сделать, хотя для этого ему пришлось встать на четвереньки, а штормило – как в северных морях, короткая и жестокая волна, бьющая в борт. Поднявшись по стенке, он увидел то, что не видел до этого, – и от этого стремительно протрезвел. Ледяной холод вполз в душу.
Стол. Стоящий примерно в метре от окна… примерно то же самое сделал бы и он, если… Черт, неужели он что-то натворил?
Да нет, быть не может. Такое не натворишь ни с какого бодуна.
Стол, большой письменный стол, совершенно не подходящий для этой комнаты, скорее для офиса, небольшой стол для совещаний. На нем – матрац и впереди – что-то вроде подушки. Но это не подушка, Вадим теперь хорошо знал, что это такое. Мешок с песком, с него предпочитают стрелять североамериканские снайперы еще со времен гражданской войны. По центру мешка углубление, на столе, выдаваясь вперед стволом, лежит винтовка. Снайперская винтовка. Только сейчас он увидел три гильзы, одна лежала совсем рядом с ним, на полу, две другие в углу. Полуавтоматическая снайперская винтовка, у нее гильза выбрасывается далеко, замучаешься искать, если надо.
