– Ищите комнату безопасности! Скрытая комната безопасности, она должна здесь быть. Проверяйте все стены!
– Да, сэр!
Сам я зашел в первую попавшуюся комнату. Как ураган пронесся – что-то искали, все книги вытащены с полок и сброшены на пол большой грудой. Подобрал одну – Уильям Шекспир, прижизненное издание. Тысяч двадцать, не меньше, такие книженции стоят.
– Сэр, у нас, кажется, что-то есть.
Комната безопасности оказалась на первом этаже – обыскивавший комнаты боец обратил внимание на то, что коридор слишком короткий.
Комната. Большая двухспальная кровать, на которой и пятеро уместятся, слава богу, что вульгарного зеркала на потолке нет. Зато есть шторы – не просто шторы, а темные шторы, отрезающие свет наглухо. Большой шкаф-купе для одежды, скорее даже целая комната. Одежда мужская, женской нет, в основном костюмы – честное слово, утащил бы несколько для себя. Целиком – Швейцария, Лондон, местные элитные портные – любил себя министр обороны, любил. Если все это отодвинуть в сторону и снять фальшпанель, что уже сделали – увидишь дверь, которая сделает честь любой сейфовой.
Открыть – даже и пытаться не стоит. Взрывчатки не хватит, скорее дом весь рухнет. На совесть сделано.
– «Сокол»!
Ответа нет.
– «Сокол», мы здесь, мы пришли за вами!
Ответа нет.
– Нужно уходить, в городе черт-те что творится! «Сокол», дайте знать…
Щелкнул замок, затем еще один. Я шагнул вперед.
В лицо – ствол ружья, двенадцатый калибр, дуло большое, как бруклинский тоннель. Его держит пацан, лет двадцать на вид, худощавый, в костюме-двойке в полоску, с решительным выражением лица. У пацана светло-русые волосы и бледно-голубые глаза.
Как у меня.
Пацан уже открыл рот, решив что-то сказать – но вместо этого недоуменно посмотрел на меня и начал опускать ружье.
– Ты кто? – спросил он по-английски.
Я молчал. У меня просто не было слов, я не мог думать, не мог говорить, не мог ничего сделать. Я просто стоял и смотрел на этого светловолосого, голубоглазого парнишку с ружьем и пытался осознать то, что вижу. Пытался до последней черточки запомнить его лицо.
– Кто ты такой? Ты русский? Мама, кто это?!
Комната безопасности была разделена небольшой перегородкой на две, перегородка была бронирована – что-то вроде последнего шанса. Там же биотуалет, стойка с оружием, а здесь спальные мешки, баллоны с водой, упакованные в пластик гражданские рационы длительного хранения.
Вот из-за перегородки и вышла женщина. Мало изменившаяся с тех пор, совсем мало. Я смотрел на нее – и вспоминал Бейрут, улица Аль-Рашидин, квартира… все это плыло перед глазами какими-то вспышками, плыло с болью и кровью, потому что с тех пор пролито столько крови, что…
– Майкл, убери ружье, – сказала она.
– Мама, кто это? Ты его знаешь? Почему… – В голосе пацана проскальзывала паника, он и сам начал кое-что понимать.
– Знаю… – голос Юлии дрогнул, – я его знаю. Это твой отец…
– Отец?! Как отец? Он же…
– Это твой отец, Майкл. Он пришел за нами.
Я вышел в темный коридор, прислонился к стене. Голова кругом…
– Сэр, с вами все в порядке?
– Дай… – я протянул руку.
У каждого спецназовца в состав снаряжения входит фляжка со спиртом, граммов сто пятьдесят. Выдается на случай ранения или обморожения, просто так ее пить никто не пьет – чтобы не накликать. Но мне сейчас было необходимо именно это.
Свернул пробку, глотнул. Обожгло горло, до боли – нос, перехватило дыхание. На глаза навернулись слезы.
Еще расклеиться тут не хватало.
– Сэр…
Я закрыл пробку.
– На, держи. Пять минут на зачистку – и уходим. Здесь нельзя оставаться.
Боец побежал куда-то вниз, я зашел обратно в комнату. Мой сын, которого зовут Майкл, держал в одной руке помповое ружье, в другой – «дипломат», похожий на кейс для ноутбука, защищенный. Юлия выгребала что-то из сейфа в большую сумку – тут в стене был и сейф.
Парень смотрел на меня враждебно.
– Пять минут… – просипел я, глотнул воздуха, обожженная спиртом гортань сильно болела, – пять минут, и уходим. Оставаться здесь нельзя.
Юлия посмотрела на меня с каким-то странным выражением в глазах.
– Да, я сейчас. Пять минут хватит.
Я снова вышел в коридор. Пошел вниз… не мог смотреть.
– Эй, мистер!
Я обернулся.
– Да.
Майкл догнал меня, остановился напротив. Полтора метра – легендарное личное расстояние для северо-американцев. Впрочем – он и есть северо-американец.
– Кто вы такой, а?
Ну и как ответить на этот вопрос?
– Вице-адмирал русского флота. В отставке.
– Вы русский?
– Да.
Парень шагнул вперед, сокращая расстояние.
– Тогда послушайте меня, мистер, послушайте хорошенько. Я не знаю, зачем вы это делаете, но я вот что вам скажу. Не смейте обижать маму, поняли? Ей и так досталось… она растила меня одна. И у меня нет отца, мистер, чтобы вы знали. У меня нет отца.
У меня нет отца…
– Да, ты прав, Майкл. Видишь, что на улице делается? Это все не к добру. Я помогу вам выбраться отсюда, – а дальше все решится. Ты уже взрослый парень, Майкл, и можешь позаботиться о себе и без отца. Защищай маму.
– Именно это я и собираюсь сделать, мистер. Послушайте… может быть, вы даже хороший человек, но я маму в обиду не дам. Я видел у нее на руках шрамы… от бритвы. Ей одного раза… хватило.
Ничего не отвечая, я повернулся и пошел вниз.
Юлия вышла сверху ровно через четыре минуты. В руке – большая сумка с содержимым сейфа, видимо, секретная документация. Я уже знал, что министра обороны САСШ, Ричарда Нолана, агента русской разведки, проходящего под кодовым обозначением «Сокол», мы не смогли найти в его доме. Но возможно, документы из сейфа и из ноутбука будут полезными.
Как там оказалась Юлия, как там оказался… Майкл, я не знал. И не хотел знать.
– Я готова, – просто сказала она, подойдя ко мне.
– Где министр Нолан?
– Его здесь не было несколько дней. Кажется, он в Мексике.
Черт…
– Садись в машину назад. Если начнется – пригибайся, дверь защитит лучше, чем стекло. Хотя вся машина бронированная. Майкл, ты тоже назад и не делай глупостей.
Ничего не говоря, Юлия села на заднее сиденье «Майбаха», я сел на правое переднее.
