— Глупости. Друзьям всегда рад и сделаю все, что могу.
Что у тебя за проблема? Машину угнали?
Я начинала думать, что наша мафия — это районное отделение
ГАИ, конечно, мысль эту я удержала при себе.
— Машины нет, ни у меня, ни у Греты.
Тут дело такое, Витя… В общем, по пустякам беспокоить бы не
стала.
— Рассказывай.
— Грета расскажет. У нее лучше получится.
Я рассказала нашу историю в ее, так сказать, усеченном
варианте, так, как Гоше ее рассказывала. С первых же слов он насторожился, но
мой робкий голос в сочетании с внешностью, как видно, его успокоил.
Сонька удовлетворенно наблюдала за изменениями в его лице,
не забывая налегать на еду.
— Вот вкратце, что произошло с нами, — закончила
я.
— Полное дерьмо, — подергав мочку уха, подвел итог
Рахматулин. — Этот старикан когда мужиков заметил?
— Где-то в два, хотя теперь не уточнишь.
— Так… а больше он ничего не рассказывал?
— Нет. История выглядела довольно глупой. Когда
медальон на кладбище нашли — любопытной, а теперь, когда Славик исчез, —
страшной.
И тут в своем стремлении быть полезной Сонька заявила:
— Да, вот еще, соседи по даче говорили, в деревне в
день, когда старик пропал, вертелся парень на «восьмерке» цвета «мокрый
асфальт». — Я съездила ей каблуком по колену, и Сонька заткнулась.
— Да, история, — вздохнул Рахматулин. — Очень
интересная история. Твоего друга найти попробую, хотя… не хочу тебя пугать…
— Ты думаешь? — прошептала Сонька и очень
натурально заплакала. Он протянул руку, сжал Сонькину ладонь и сказал:
— Софа, я сделаю все, что смогу. — (Кларк Гейбл в
самой знаменитой своей роли.) Да, Рахматулин был далеко не дурак.
Никак не дал понять, что лично заинтересован в этом деле,
впрочем, было бы странно, посвяти он нас в свои проблемы. Но и мы не торопились
выкладывать всю правду.
В общем, в настоящий момент мы здорово походили на трех
шулеров за одним карточным столом. К несчастью, Витькин шулерский опыт явно
превышал наш.
Тут Сонька, потирая ногу в том месте, где побывал мой каблук,
спросила:
— Ты про Сашу Герасимова знаешь?
— Да. Мы часто виделись.
— А я встретилась с ним как раз перед тем, как он
разбился. Ведь это он мне о тебе рассказал, я и не знала, что ты в
городе, — ласково закончила Сонька, а я мысленно ее поздравила: когда она
хочет, может поступать весьма здраво. В этот момент возле стола возник один из
человекообразных с телефоном в руке, пытаясь согнуть тушу в почтительном
полупоклоне, и сказал:
— Просят срочно.
— Кто? — спросил Рахматулин.
— Не сказал.
Поморщившись, Витька взял телефон и бросил отрывисто:
— Да. — А потом начались интересные вещи: ни
одного слова Витька больше не произнес, зато слушал внимательно, выражение глаз
менялось: сначала в них мелькнула настороженность, потом злость, а затем и страх
— я могла бы поклясться: он испугался. Рахматулин передал телефон охраннику и,
улыбаясь, сказал:
— Извините, дела. — Улыбка выглядела фальшивой, а
вот руки слегка дрожали. Любопытно, кто его так напугал?
— Мы тебя не задерживаем? — спросила Сонька.
— Что ты, Софочка, конечно, нет. Ты представить себе не
можешь, как я рад.
Жаль, встретились по такому невеселому поводу.
Я сочла, что самое время поговорить о главном, и ласково
начала:
— Виктор, нас еще вот что беспокоит: если кто-то
Славиком заинтересовался, могут заинтересоваться и нами, ведь медальон он у
Софы утащил. Конечно, разобраться во всей этой истории мы не можем, но
чувствуем: история опасная. А мы женщины одинокие и вообще…
— Вам нечего бояться, — спокойно и уверенно заявил
он, — этот парень на «восьмерке», которого вы видели…
— Соседи, — поправила я.
— Вот-вот, он ведь мог действительно быть человеком,
который хочет купить дачу.
Ведь никаких улик, что он убил старика, у вас нет?
— Нет. Мы даже не уверены, что его убили.
— Видите. Да и Славка ваш мог просто загулять с
друзьями, — теперь Рахматулин нахально противоречил тому, что говорил
полчаса назад. — Может, вернется. А медальон… Конечно, странно, что он в
яме валялся, но в жизни встречаются вещи и почуднее. В любом случае, вы мои друзья,
и беспокоиться вам не стоит.
— Спасибо, — пропели мы в два голоса, один слаще
другого, при этом ни на секунду не поверив Витькиным заверениям.
— Что ж, выпьем за дружбу, — предложил он, и мы
выпили за дружбу.
Я продолжала наблюдать за Рахматулиным, хоть и силился он
быть веселым, что-то его здорово беспокоило. Знать бы что: звонок или наш
рассказ? Но не это наводило на размышления, смущала категоричность его
заявления, что нам ничего не грозит.
Вот я, например, в этом здорово сомневалась. Если Гоша прав,
у Рахматулина пропал человек. Приходят две женщины и рассказывают историю, из
которой следует, что человек этот скорее всего мертв. Или не следует? Для чего
роют яму? И как там может оказаться медальон? Я на месте Рахматулина скорее
всего решила бы, что его человек мертв, следовательно, где-то рядом и те, кто
его убил. Он знает или догадывается, кто это может быть? Те, кто увел Славку?
Для такого человека, как Рахматулин, узнать это не составит особого труда. И
как тогда выглядит его заявление, что нам ничего не грозит? Да, следует
признать, в бандитской психологии я не очень сильна.
Из задумчивости меня вывела Сонька, она хохотала, как
сумасшедшая, начисто забыв, что не так давно рыдала из-за потери возлюбленного.
Вместе с ней радостно ржал Рахматулин. Я растерянно улыбнулась и поддержала
компанию.
Выпили мы в эту ночь довольно много.
Где-то около четырех Рахматулин отвез нас домой, сначала
меня, затем Соньку, думаю, они решили продолжить обмен воспоминаниями. Голова
шла кругом, я устремилась в ванную, теряя по дороге туфли, и сунула голову под
холодную воду. Не помогло. Простояв под душем не меньше получаса, я смогла
вернуть кое-какие рефлексы и завалилась спать.
— Рахматулин — темная лошадка, — сказала я громко
сама себе, — подумай об этом завтра.
