— Нет, Карелин.
— Вот оно как. А пострадавшую зовут Маргарита.
— У меня кошка была Марго, — улыбнулся Глеб,
растянув рот до ушей.
— Серьезно?
— Ага. Шустрая такая. Лет восемь жила.
Я еще мальчишкой был, мы в частном доме квартиру снимали.
— Твои воспоминания никому не интересны, —
оборвала я. — Молоко ты принес, чай выпил, и теперь ничто не мешает тебе
уйти отсюда.
— Маргарита, ты чего такая грубая? Красивая женщина…
— Удовольствие доставляет, когда тебе хамят?
— Нет, если честно.
— А чего терпишь?
— Ну когда хамит такая красавица, можно и потерпеть.
— Ладно. Вернемся к кошке, — кивнула я. —
Кошка Марго. Мышей ловила?
— А как же? Отличная кошка, белая с черными пятнами.
— Еще какие-нибудь любимые животные? Может, хомяки,
змеи, собачки? Собачки не было?
— Была. И уж был. Жил у нас пару месяцев.
— Здорово. Похвальная любовь к животным. Вроде бы
поговорили….
— Ты чего такая злющая? — вдруг затосковала
Сонька. — Чего ты к нему прицепилась?
— Меня поражает чрезмерная настойчивость, —
ответила я. — Нормальный человек давно бы обиделся и ушел. И что тебя
здесь держит?
Он вздохнул, обезоруживающе улыбнулся и спросил:
— Честно?
— Хотелось бы.
— Не так уж трудно догадаться. Мне под колеса попала обалденно
красивая женщина, каким же дураком надо быть, чтобы упустить такой шанс
познакомиться?
— А, любовь с первого взгляда? — догадалась я.
— Точно. Давайте немного поможем друг другу.
— Это как же? — заинтересовалась я.
— Перестанем пикироваться и познакомимся.
— Вроде бы уже знакомились, или я опять все самое
интересное пропустила?
— Марго… можно мне так тебя называть?
— В память о любимой кошке? Конечно.
— Я не знаю, чем я тебе так неприятен…
— Настойчивостью.
— Но если я не буду настойчив, как же я с тобой
познакомлюсь? Посоветуй, как быть? Ей-Богу, у меня самые серьезные намерения.
— А как насчет семейного положения? — влезла
Сонька. — А то ведь как бывает: заинтересуешься мужчиной, надежды питаешь,
и только заведешь его в загс, тут и выясняется, что он уже в положении.
— Чист. Ни жены, ни алиментов.
— А документик нельзя ли? В таком деле, знаете ли,
лучше наперед убедиться.
— Один момент. — Глеб извлек из бумажника паспорт
и протянул Соньке. Та, вспомнив навыки, полученные в детстве, принялась его
осваивать.
— Смотри-ка, и вправду чист, а паспорт-то какой,
новенький, нарядный, в руках держать приятно. Видно культурного человека. Вот
мой, к примеру, совестно кому в руки дать… прописочка… квартиру имеете?
— Имею. Правда, однокомнатную. Зарплата приличная.
Машина, кирпичный гараж.
По-моему, я — хорошая партия. Как, Маргарита? — Я
молчала. — Молчание знак согласия? — поинтересовался он.
— Не уверена. Что-то я устала я, очень хочу остаться
одна в собственной квартире. Может, вы в другом месте продолжите? У Софьи
Павловны тоже квартира имеется.
— В моей никак нельзя, и…
— Ладно, я в комнате. Когда закончите, хлопните дверью,
замок автоматический.
— Марго, — сказал Глеб, — может, мы
по-дурацки начали. Почему б не попить еще чайку, успокоиться и не начать по
новой?
— Ты уже сделал все, что мог: принес молоко к завтраку,
загладил вину по максимуму.
— Нет, — покачал он головой, — а плащ, а
колготки?
— Что? — переспросила я.
— Колготки порваны, плащ грязный, я как порядочный
человек…
— Постирать желаешь?
— Могу купить новый.
— Слышь, Гретхен, богатый мужик и понятие имеет, —
обрадовалась Сонька. — Значит, купить желаете?
— Желаю. Деньги есть, а тратить не на кого.
— Некоторым везет, — пожала Сонька плечами. —
А у меня ни денег, ни желающих потратиться.
— Вы нашли друг друга, — сказала я, поднимаясь
из-за стола, а Глеб усмехнулся:
— Марго, верь на слово, я твой выигрышный билет.
— Пошел вон, — спокойно сказала я.
— Грубо. Не идет красивой женщине.
— Глеб, ты вот паясничаешь, а глаза из-под очков
смотрят зло. Что, придушил бы стерву, а терпеть приходится?
— Не отгадала. Заломил бы руки за спину, чтоб не
дергалась, и поцеловал бы.
Да неловко при посторонней.
— Я не в счет, — хрюкнула Сонька.
— Лады. — Он встал и шагнул ко мне.
— Переигрываешь, — прошипела я.
— Я парень рисковый, — ухмыльнулся он.
Тут у меня в мозгах что-то повернулось и заклинило, я
схватила чашку и запустила в него, совершенно не надеясь попасть. Но попала.
Чашка угодила ему в лоб.
— Вот это темперамент! — присвистнул он, потирая
ушибленное место.
— О, Господи, — растерянно прошептала я, —
вроде бы я тебе лоб разбила.
— Вроде бы. Теперь умру от заражения крови.
— И ничего смешного, — с серьезной миной заметила
Сонька. — Вот у меня сосед поранил палец, так потом руку отрезали.
Я принесла лейкопластырь и стала заклеивать Глебу лоб. Руки
мои слегка дрожали, и очень хотелось зареветь. Я похлопала ресницами, а он
спросил:
— Ты чего, Марго? Брось, на мне, как на собаке. Можешь
треснуть еще раз.
— Не знаю, как это получилось, извини…
— Да ладно, будем считать, что поквитались, я тебя
бампером, ты меня чашкой, идет?
— Идет.
— Вот и хорошо. Чем досадил-то, а? Вроде из кожи вон
лезу, а все не в масть?
