— Что-то вроде этого. Умирают от инфаркта, а он взял и
скончался от пули.
— Оригинал, — покачала я головой. Разговор мне не
нравился. Неинтересная информация. Ничего я в ней не нахожу полезного. А Витька
какое отношение имеет к компании?
— Очень серьезные люди поручили ему подыскать фирме
нового хозяина. Сговорчивого. Витьке понадобился киллер. А у киллера был
связной. И связной вроде бы мертв.
— Опять мимо, — отвернулась я.
— А теперь появился некто. Передающий приветы с того
света. Скажи-ка, киска, это твой туз в рукаве?
— В карты не играю и данной терминологии никак не
пойму. Но вижу, что в своем расследовании ты продвинулся. Жаль, мне нечего
отдать взамен.
Он нахмурился, долго молчал, потом взял меня за руку и
попросил:
— Давай попробуем доверять друг другу.
Я уверен, если ты все мне расскажешь, я очень быстро смогу
найти и убийц, и Оборотня.
Я призадумалась. Предложение, конечно, заманчивое. А тут еще
кто-то всякую дрянь мне под стол приляпывает… Я посмотрела в его глаза и совсем
уж было собралась со слезами броситься ему на грудь, но… Может, Сонька не
совсем дура, находя во мне сходство со старичком Мюллером?
Шестое чувство просемафорило красным, и я напустила в глаза
тихой грусти.
— Я тебе все рассказала. Остальное — мои догадки. Может,
смешные, может, просто глупые. Говорить неловко.
— Ясно, — кивнул он, — а счастье было так
возможно… Переезжай ко мне, а?
— Как это? — удивилась я.
— Обыкновенно. Будем жить вместе.
Начну маячить у тебя на глазах, и ты быстро меня раскусишь.
— Возможно, — кивнула я. — Вопрос: так ли уж
я хочу этого?
Утром мы с Сонькой столкнулись в дверях.
— Ты куда? — спросила она.
— К Людке Матвеевой.
— А что, у нее день рождения?
— С чего бы вдруг?
— Идти к ней можно по одной надобности: хорошо поесть.
Ей бы в поварихи. Губит талант.
— А у некоторых никакого таланта. И ничего — живут.
— Не люблю я ее. Зануда расфуфыренная. И она меня
терпеть не может.
— Это неудивительно, — пожала я плечами, —
кто у нее мужа увел?
— Клевета. Совести нет у людей. На одинокую женщину
завсегда напраслину возводят.
— А не он у тебя в прошлом году пару месяцев
жил? — озадачилась я.
— Ладно, — рявкнула Сонька и подхватила меня под
руку. — Как твой «жучок», расскажи.
— Вчера Глеб приезжал, я просила.
— И наговорила гадостей. Дура, одно слово. —
Сонька вздохнула. — Мужик — конфетка. Высокий…
— Блондинистый, — подсказала я.
— Имей в виду, на земле баб значительно больше, чем
мужиков. Загнешься в девках.
— Ну, не совсем…
— Твой жалкий сексуальный опыт и учитывать смешно.
— Отстала бы ты, Клеопатра.
— Это кто такая? — заинтересовалась Сонька.
— Царица египетская. Мужиков у нее была тьма. Проживи
она еще пару лет, достигла бы твоих высот.
— Так я бы тоже в царицах сложа руки не сидела. Зачем
мы к этой кошелке идем? Настроение мне портить?
— Где она трудится, помнишь?
— В загсе, и что? Никак ты замуж собралась?
— Узнать кое-что хочу. Об Илье Большакове. Вчера
рисованием занималась, так Гоша в рыжем менте Большакова опознал.
Сонька посмотрела на меня уважительно, сняла с плеча
несуществующую пылинку и молча зашагала рядом.
Людка, которая в данном учреждении звалась Людмилой
Алексеевной, сидела в кабинете, обложенная макулатурой. Увидев меня,
улыбнулась, но тут же нахмурилась, потому что в кабинет протиснулась Сонька,
слегка наступая мне на пятки.
— Здравствуй, Людок, — сказала я, лучась улыбкой,
и толкнула Соньку в бок, та послушно раздвинула рот до ушей.
— Здрастьте, — ответила Людка, — я тебя в
воскресенье ждала. Весь день.
— Никак я не могла в воскресенье, — начала
канючить я, — неприятности. Голова кругом идет, одна надежда на тебя:
помоги.
— А что случилось? — забеспокоилась Людка. Человек
она добрый.
— Неприятности, — повторила я.
— Вот у этой? — ткнула она пальцем в Соньку.
— Нет. У меня. — Мы разместились в креслах, и я
сказала:
— Надобно мне найти родственников одного человека.
Очень надо. От этого, может, моя жизнь зависит.
— Никак влюбилась?
— Да. Но неудачно. Провел, и ни слуху, ни духу. Хоть бы
знать, живой ли.
— Тогда в милицию надо, — проворчала Людка.
— Стыдно в милицию. Помоги.
— Значит, эта кретинка все-таки вляпалась, —
проронила Людка, косясь на Соньку. — Нашелся прохвост и ее вокруг пальца
обвел.
Сонька собралась достойно ответить, но я больно ущипнула ее
за ногу. Она обиделась, стала потирать больное место и потеряла интерес к
разговору.
— Поможешь? — со слезой спросила я.
— Помогу, — вздохнула Людка. — Пиши: кто,
что.
— А писать-то, в сущности, нечего. Илья Большаков,
возраст от 27 до 32 лет.
— И ты еще говорить будешь, что это для тебя? —
укоризненно покачала головой Людка. — Не из тех ты женщин, Маргарита
Петровна, что связываются с мужиком, ничего о нем не зная…
Я испугалась, что Людка взгромоздится на любимого конька и
начнет метать молнии в падших женщин. Падшая Сонька долго этого не выдержит.
Зачем я ее с собой притащила? Но Людка бушевать не пожелала. На клочке бумаги
записала имя и нас покинула. Вернулась через полчаса.
— Лет ему 29, отчество Сергеевич. Адрес вот здесь.
— Людок, — голосом Красной Шапочки начала
я, — по этому адресу нет его вовсе, нам бы родственников.
— Да вы с ума сошли. — Я грустно опустила
ресницы. — Скажи конкретно, что надо?
— Мать, отец, брат, адреса. В общем, все, что можно.
