— Не хило, — сказала Людка. — Я вам что…
Приди к обеду. У меня вообще-то работа.
К обеду мы вновь пожаловали к Людке.
Она выложила на стол лист бумаги.
— Илья Большаков не один на свет появился. Близнецы у
его мамы родились.
— Брат? — обрадовалась я.
— Нет. Сестра. Умерла через три месяца.
Я застонала от разочарования.
— Но брат у него есть. Младший. Родился через два года.
Большаков Вениамин Сергеевич. Отец скончался двадцать лет назад. Через два года
умерла мать.
— Что за хвороба в семействе? — удивилась Сонька.
— Не знаю. Говорю, что есть. Братьев разделили:
опекуном Ильи стала бабка по матери, Вениамина — бабка по отцу. Бабка Ильи —
Сергеева Прасковья Ивановна, проживает в поселке Левине.
— Я знаю, где это, — обрадовалась Сонька, —
там у Славки дача… была.
— Далеко?
— На колесах минут двадцать.
Заверив Людку в вечной признательности, мы вышли на улицу.
— К бабке поедем? — спросила Сонька.
— Поедем.
— Зачем? И так все ясно: есть брат. Зовут Вениамин.
Рыжий мент.
— Ничего не ясно. Давай в больницу звонить, на Гошином
«мерее» за час обернемся.
Наталью искали долго, наконец ее голос в трубке послышался,
интонация сулила взбучку.
— И где твой Гоша? — сурово спросила она.
— Должен быть в больнице.
— Нет его со вчерашнего дня. Что делать прикажешь?
— Молодежь, — заныла я, — никакого понимания.
К вечеру верну.
— Глаза б мои тебя не видели, — заключила Наталья
и трубку повесила. Я вздохнула.
— Где его носит? Ведь обещал с утра в больнице быть.
— Звони домой.
Ни Гоши, ни Веры Сергеевны дома не оказалось. Я начала
злиться: терпеть не могу, когда что-то не получается.
— Ну? — спросила Сонька. — Гошу будем искать
или с Рыжим разбираться?
— Едем в Левино.
Первый же «москвичок» притормозил возле нас, и мы
отправились в поселок Левино в обществе усатого болтливого дядьки.
В поселке он помог отыскать нам улицу Советскую и денег с
нас не взял, чем вызвал у Соньки приступ жизнерадостности. В самом деле, после
таких встреч поневоле становишься оптимисткой.
— А что мы ей скажем? — вдруг спросила
Сонька. — Бабки такой народ, очень может быть, что мы с тобой зря
прокатились.
— Так ведь бесплатно.
— Думаю, надо потратиться. Нормальная бабка любит чай с
конфетами, скажем, внучек прислал.
— До чего ж ты головастая. А все скромничаешь,
говоришь, ума у тебя нет.
— Это ты говоришь.
Дом был старый, разделенный на две половины. Мы позвонили в
обшарпанную дверь и прислушались: шаркающие шаги, скрип половиц, дверь
открылась, и мы увидели маленькую старушку. Она подслеповато моргала и
улыбалась.
— Здравствуйте, мы из собеса, — брякнула я.
Старушка посторонилась, и мы вошли в прихожую, я продолжала нагло врать:
— Гуманитарная помощь пришла, ветеранам подарки по
домам разносим.
— А вы не пройдете? Чего ж в дверях? — ласково
предложила старушка, и я поняла: нуждалась она не в подарках, а в общении.
Я оказалась права. Прасковья Ивановна была так слаба
зрением, что почти не выходила из дома. Продукты приносили ей соседи. Через
пятнадцать минут мы сидели в крохотной чистенькой кухне и пили чай с вишневым
вареньем. Выспрашивать хозяйку было ни к чему: она сама все охотно
рассказывала.
— Что же вы, совсем одна? — закинула удочку
Сонька.
— Внуки у меня, двое: Илюша и Веня.
Хорошие. Веню я, правда, лет семь не видела, он у другой
бабушки живет, в Саратове, а Илюша одиннадцати годков со мной. Как мне не
хотелось братьев-то разлучать, грех это, да Мария Ивановна настояла. Хотя ее
понять можно: единственного сына лишилась, во всем свете одна как перст. Вся
радость — внуки. Вот и поделили: мне Илюшу — старшего, а Венечка с ней.
— Внук с вами живет?
— Илюша? Нет. У него квартира в городе. Хорошая. Возил
он меня туда зимой.
— Часто к вам приезжает?
— Каждую неделю. Он хороший, заботливый. Соседям
наказал за мной присматривать.
— И на этой неделе был?
— На этой не был. С апреля, с 25 числа, не был. Видно,
дела, работа. Работа у него ответственная, он начальником в гараже.
Еще перед армией шоферские курсы закончил, потом техникум.
Вот будет у него выходной, приедет. Я жду.
— Он что, не женат?
— Нет. Была у него девушка, да что-то не сладилось. Я
ему: Илюшенька, годов-то уж тебе много, пора бы жениться, а он смеется,
говорит: «Василису Прекрасную дожидаюсь».
— А другой внук?
— Веня тоже не женат. Он в Саратове.
Был у меня перед армией, и как из армии вернулся, заезжал.
На каждый праздник открытку присылает и письма. Вот они все, в шкафу.
Я посмотрела в сторону шкафа и увидела фотографию в рамке.
— Внук? — спросила.
— Да. Это Веня. Они с Илюшей очень похожи, точно
близнецы. Это Веня два года назад фотографировался, его как раз из больницы
выписали, аппендицит вырезали.
Илюша к нему ездил, вот карточку мне и прислал с ним.
— Значит, братья видятся?
— Конечно. Илюша часто в Саратов ездит.
У него машина. И меня бы отвез, только вот ноги больные,
сводит, не усижу я в машине.
— А Веня тоже шофером? — влезла Сонька, ее
распирало от желания внести лепту в общее дело.
— Нет. Веня в охране работал, на заводе, а потом в
кооператив ушел. Там заработки больше. Внуки у меня хорошие: не пьют, не курят,
дурного слова от Илюши не слышала.
Дочка покойная была бы довольна.
— А что с родителями случилось?
— Сергей в аварию попал, на заводе авария… вот и… А
Верочка его на два года пережила, рак желудка. И остались деточки, одному
одиннадцать, другому девять годков.
