— Маргарита, Игорь-то уехал. Сказал, в больницу не
вернется, вылечился уже. Хоть ты ему скажи: разве ж это дело, разве ж так
можно? Недолечившись… Врачи-то лучше знают, кому выписываться, а кому еще
лежать.
— Куда он уехал? — смогла я вставить слово.
— Так разве скажет? Дружки за ним приехали. Сказал, дня
на два. Вот теперь думай… матери-то одни переживания…
Я, как могла, утешила Веру Сергеевну, заодно пытаясь убедить
и себя, что с Гошей ничего плохого не случится. Однако беспокойство не
отступало. Идти домой желания не было, и я решила прогуляться. Как-то так
вышло, что я оказалась рядом с домом, где жил Глеб. В гостях у него я не была,
но адрес знала. И теперь присела на скамейке, размышляя: стоит ли к нему зайти?
На стоянке возле дома его машина отсутствовала, скорее всего Глеба я не
застану. Я уже собралась уходить, когда он появился: въехал во двор и
притормозил возле меня.
— Привет, киска, — сказал он, улыбаясь, —
Надеюсь, ты ждешь именно меня?
— Жду. Именно.
— Что-то случилось?
— Нет.
— Слава Богу. Значит, мы можем встретиться как
нормальные люди. — Он приткнул машину на стоянке, и мы вошли в подъезд.
Глеб жил на третьем этаже. Он толкнул дверь квартиры, я вошла и замерла
растерянно. Кое-что я в жизни повидала, но, честно говоря, такого — не
приходилось.
Я совершила увлекательную прогулку по стандартной
однокомнатной квартире улучшенной планировки, вернулась в прихожую, которую
обозвать прихожей мог разве что ненормальный, и, справившись с первым
изумлением, спросила:
— Неужели ты?
Глеб ухмылялся, забавляясь произведенным впечатлением,
ответил:
— Конечно, нет. Я ведь рассказывал о нашем стилисте.
Нравится?
— Очень идет к твоим очкам.
— Значит, не понравилось?
— Почему же? Стильно. Классно. Безумно дорого. Пыталась
представить приблизительную стоимость: запуталась в нулях. Откуда дровишки?
— Разве я не рассказывал, что зарабатываю большие
деньги? Тратить их совершенно некуда. Путешествовать я не люблю, отдыхать не
умею, ем что попало, лишь бы быстро, к тряпкам равнодушен, машину считаю только
средством передвижения. В общем, деньги хоть в кубышку складывай.
— Ты забыл про женщин.
— И про женщин я уже рассказывал. Ухаживать не умею,
выгляжу дурак дураком, вот и сижу вечерами перед телевизором, каналы переключаю
и вздыхаю, что полжизни прожито, а ничего особо ценного в ней не наблюдалось.
— Грустно, — кивнула я.
— Точно. Выпьем чего-нибудь?
— Можно кофе?
— Хорошо, кофе.
Я расположилась в кухне и наблюдала за Глебом, быстро и
умело он накрывал на стол.
— Очки ты носишь и в домашней обстановке? —
спросила я.
— Привык, — пожал он плечами. — Знаешь, о чем
я подумал? Мы могли бы уехать вдвоем на недельку.
— Отличная идея. Боюсь, как бы ты потом не пожалел об
этом.
— С какой стати?
Теперь пожала плечами я.
— Ты продвинулся в своем расследовании?
— Сейчас нам так уж необходимо говорить об этом? —
он нахмурился и замолчал, а я продолжала его разглядывать, силясь отгадать: о
чем он думает? Не говорит, а думает. Глаза — зеркало души. Свои он прячет за
очками. — Лучше расскажи мне о себе, — попросил он. — Я ведь
ничего о тебе не знаю…
— Мама врач, папа инженер. Типичные немцы: аккуратные,
трудолюбивые, добропорядочные. Папа мечтал о сыне. Говорил: «Если уж я дал
другому существу жизнь, то должен верить, что он сумеет постоять за себя».
— Выходит, нордический характер у тебя от папы?
— Выходит. Еще рассказывать?
— Конечно.
— Закончила английскую школу. И музыкальную тоже.
Поступила в консерваторию: благодаря трудолюбию и чуть-чуть таланту. В общем,
можно было обойтись и без консерватории. Первый мальчик появился в девятнадцать
лет. Не выдержал: я была чересчур серьезной. Другие мальчики стали обходить
меня стороной. Времена сменились, и появились богатые дяди. Слово «любовница»
казалось оскорблением, а «жена» вызывала тихий ужас. Поэтому были только
друзья: для душевных бесед и отдыха. Иногда я думаю — это ненормально, иногда —
так честнее. Сонька утверждает, что это похуже, чем болезнь Дауна.
— И никто никогда не смог понравиться тебе так, чтобы
ты решила, что влюблена? — недоверчиво спросил Глеб.
— Наверное, мне не везло, — усмехнулась я. —
Может быть, я хотела чересчур многого.
— Ты меня успела запугать, — улыбнулся он. —
У меня нет шансов?
— В тебя все шансы и один кошмарный недостаток — весьма
несвоевременное появление на моем жизненном пути, а точнее — На проезжей части
поблизости от моего дома.
— Мы возвращаемся к запретной теме, — напомнил он.
— Извини.
Мы ненадолго замолчали, тикали часы, время шло, но внутри
нас оно остановилось, и каждая секунда была вечностью. Я улыбнулась и сказала:
— Моя бабушка любила повторять: «Господь воздает по
заслугам». Интересно, что получу я. В том смысле, имеются ли заслуги.
— Ты получишь мою любовь, — ответил Глеб, —
как считаешь, много это или мало?
— Даже не знаю, — засмеялась я. — Во мне
долгие годы зрела уверенность, что однажды я встречу мужчину, который мне
совершенно не подходит. И не смогу без него жить.
— Может, оно и неплохо, — засмеялся Глеб, поднялся
и взял меня за руку, а потом поцеловал. Не один раз, конечно. А меня так и
подмывало махнуть рукой на все свои подозрения и сделать то, что мне очень
хотелось сделать, но я не была бы сама собой, если б сказала «да». Я отступила,
улыбнулась и негромко пообещала:
— Глеб, как только все закончится и в моей голове не останется
подозрений, я сразу же брошусь тебе на шею. Боюсь, избавиться от меня будет
затруднительно. А пока…
Он потер щеку и ответил чрезвычайно серьезно:
— Что за черт, киска? Я люблю тебя, ты любишь меня,
какая в конце концов разница, как и почему мы встретились?
