— У Ильи Большакова есть брат, ты об этом знал?
— Какой, к черту, брат?
— Вениамин. Живет в Саратове. Бывал здесь. Инкогнито.
— Постой…
— Вот-вот. Он к нам явился под видом следователя. Мы
проверили: вранье чистой воды. А теперь подумай: живет в другом городе,
приехал, уехал, никто о нем ничего не знает.
— Чушь, — отмахнулся Витька, потом задумался и
вдруг выругался, замысловато и грязно. В лице его мелькнуло что-то вроде
озарения. Черт знает, поверил он или нет, но явно заинтересовался.
— Где он? — спросил наконец.
— Откуда мне знать? Но он появится, можешь не
сомневаться. Что-то ему в нас интересно. А Оборотень деньги свои велел искать,
по телефону звонил, иначе, говорит, Соньку убью.
— Почему это меня? — всполошилась та.
— Потому что ты самый близкий мне человек.
— Вот повезло, а? Витя, ты давай, найди его. Я маме
обещала умереть в глубокой старости.
— Откуда о брате узнала? — спросил Витька.
— Это нетрудно. И ты мог бы узнать, если б захотел.
Важно другое: наше исчезновение его скорее всего насторожило.
— Значит, вам надо вернуться в город.
— Надо. Только мы Брауна боимся. Прицепился, точно
репей. Ловил два раза. Хоть Бог и любит троицу, но мужик он такой, что еще раз
с ним встречаться нам не по силам.
— Точно, — сказала Сонька, — а еще этот, как
его… Удав, кошмарный тип…
— Удав? — Нахмурился Глеб. — Пашка Савельев?
Теперь Рахматулин нахмурился:
— Ты его откуда знаешь?
— Встречались. По работе. Серьезные у вас друзья,
ребятки.
— А я про что? — согласилась Сонька.
— Удав-то как раз и не грозился, — поправила
я. — Это Витькина головная боль, а не наша. А вот Браун… В общем, ты нас
как-нибудь от него избавь, а мы тебе Оборотня отыщем. Идет?
— Думаешь, он появится? — блуждая где-то в мыслях,
проронил Витька.
— А куда ему деться? Тут только с умом надо, чтоб он
ничего не заподозрил. Появится, ты его и сцапаешь.
Глеб усмехнулся:
— Если он вполовину так хорош, как рассказывают, это
будет нелегко.
— Дуракам везет, — пожала я плечами, — а
худших дур вы нигде не найдете.
— Это точно, — согласились все, и я подвела итог:
— Значит, ставим капкан на Оборотня.
Возвращаемся в город, живем себе спокойненько, а как объявится,
я уж найду способ тебе просигнализировать.
Витька все еще где-то блуждал, много бы я дала за то, чтобы
узнать его мысли. Только вряд ли он их кому доверит. По его лицу скользнула
усмешка, и он произнес:
— Что ж, попробуем.
Я вздохнула с облегчением: несколько лишних часов жизни я
вроде бы выиграла.
По крайней мере Витька не убьет нас уже сегодня. Не должен.
Брат Ильи Большакова его все-таки заинтересовал, он захочет проверить.
И мы вернулись в город. Не скажу, что меня это обрадовало.
Витька пугал меня не меньше Брауна, а загнанный в угол, он на многое способен.
Оставалось надеяться на то, что, пока я дурака валяю, его все-таки убьют. Я не
кровожадная, но своя рубаха ближе к телу, и Сонькина тоже. Оказавшись в
квартире, я все как следует осмотрела, но ничего интересного не обнаружила.
Глеб помог провести обыск по всем правилам и вознамерился остаться. Я наотрез
отказалась: его способность появляться в разных местах в неожиданное время
продолжала тревожить меня. Кто ж доверит жизнь такому парню? А жизнью я
дорожила. Так что рассчитывать приходилось только на свои силы. Передо мной
стояли две проблемы: связаться с Гошей, который в одиночестве Бог знает что мог
натворить, и предупредить рыжего мента, то есть Вениамина Большакова. Зла я ему
не желала, а сиротить бабку и вовсе не хотелось. Как с Гошей связаться, я
понятия не имела и решила начать с Вениамина. Звонить из дома не стала, памятуя
о недавних штучках с телефоном, с другой стороны, Витьке я не доверяла, за мной
вполне могли следить, в этом случае я приведу Рахматулина прямиком к Вениамину.
Я поразмышляла немного, бродя по квартире, а потом полезла в шифоньер, решив
заняться переодеванием. В моем шифоньере можно встретить вещи совершенно
неожиданные, вот и в этот раз на свет Божий появилась куртка с широким ремнем,
джинсовые шорты, соломенная шляпа с красной лентой, белые носки и такие же
кроссовки. Вырядившись подобным образом, я посмотрела в зеркало. По-моему,
родная мать не узнала бы. Выглядела я, как школьница старших классов, у которой
нелады с хорошим вкусом. Что, впрочем, не редкость. Теперь предстояло решить,
как выбраться из. дома: рахматулинские ребята могли дежурить у подъезда и
быстренько меня опознать. Удобнее всего через чердак, то есть пройти чердаком
до пятого подъезда и спокойно выйти. Мысль показалась интересной. Чердачная
дверь в нашем подъезде никогда не запиралась, это я знала точно, подросшие
детишки часто устраивали там посиделки, подъездная общественность с этим
боролась и даже замки навешивала, но они неизменно исчезали. В конце концов
самые стойкие бойцы притомились, и подрастающее поколение получило чердак в
свое пользование.
Имеется ли замок в пятом подъезде, я не знала, решив идти
наудачу. Сложила кое-какие вещи в сумку, потому что разгуливать по городу в
подобном виде считала для себя невозможным, и отправилась на чердак. На
лестничной клетке между четвертым и пятым этажами нос к носу столкнулась с
Верой Сергеевной. Сначала она едва не прошла мимо, потом вытаращила глаза и
только после этого спросила:
— Маргарита, ты, что ли?
— Я, Вера Сергеевна.
— Не узнать тебя, честное слово. А ведь я к тебе.
Охламон мой звонит, велел тебя к телефону позвать, если ты дома. Говорю, ей
позвони, а он телефон у нее не работает.
Правда, что ли?
— Правда.
Мы торопливо вошли в квартиру, и я схватила трубку.
— Маргарита? — позвал Гоша.
— Слава Богу, — вздохнула я с облегчением, —
а я голову ломаю, как тебя отыскать. Все нормально?
— Ага. Чего делать-то?
— Слушай, мы в такой переплет попали…
Хорошо бы тебе рядом быть, негласно. В общем, придется тебе
последить за нами, сможешь? И без нужды ни во что не вмешивайся. Понял?
— Чего ж не понять? Сонька с тобой?
