— Молчу. Представь, что меня и нет вовсе… А в какую
комнату сунул, гад!
— Если нас убьют, так только из-за твоей болтливости.
— Считай, я глухонемая.
Я прошлась по комнате, насвистывая.
Соньку это раздражало, она хмурилась, но терпела. А я
размышляла, то есть пыталась размышлять. Мысли скакали, точно блохи, а взгляд
блуждал по предметам, силясь за что-то зацепиться, чтобы получить благотворный
толчок для гениальной идеи. Сегодня с идеями было туго. Не очень удачный взгляд
остановился на моей сумке, она лежала на диване, а я смотрела на нее и
удивлялась своей способности всюду таскать ее с собой, никогда и нигде не
забывая. Помнится, одного человека это позабавило. Я взяла сумку, вытряхнула
все содержимое на диван и принялась тщательно ее осматривать.
Сонька вытянула шею, озадачилась и ко мне полезла.
— Что ищем?
— Откуда мне знать?
— Вот так всегда. Нет бы довериться подруге… а
подкладку не так давно подшивали. Ты?
— Нет.
— Значит, что-то там есть?
Я вырвала подкладку, и мы с Сонькой уставились друг на
друга.
— Ну, — зловещим шепотом проронила она, —
опять бабахнет?
— Не думаю, — ответила я, почесав за ухом.
— А что ты вообще думаешь?
Я пожала плечами — логично допустить, что это такая штука,
которая указывает местонахождение человека.
— И кто ее сюда засунул?
— А ты посмотри внимательно, может, на ней написано.
Сонька посмотрела и только после этого обозвала меня свиньей
и опять полезла с вопросами:
— Выходит, кто-то знает, где мы?
— Выходит.
— А это хорошо или плохо?
— Поди разберись.
— Дела… Глеба мы потеряли. С ним было спокойнее. А не
мог эту штуку он засунуть?
— Хороший вопрос, — кивнула я.
— Вот что я тебе скажу, тошнит меня от последних
достижений цивилизации. Университетов мы не кончали и, может, извилин у меня
всего ничего, но до сих пор жива и здорова. Кажется. И ты меня всякими такими
штуками не волнуй, от этого только голова болит и в крови волнение. И вообще,
давай спать. Много чести для этой бесхвостой собаки, чтоб я всю ночь в потолок
глаза пялила.
Мы легли, правда, не раздеваясь. Много чести или мало, но
Сонька не спала, хоть и старалась изо всех сил.
— Завтра он придет, — зашипела она мне в
ухо, — обещал завтра, вот и придет. Он мужик обязательный. А сегодня
ничего не случится.
— Завтра наступит через час, — заметила я.
Тут в окно что-то стукнуло, точно камешком бросили. Сонька
подпрыгнула и собралась орать. Я зажала ей рот рукой и прошипела:
— Тихо ты.
— Слышала?
— Слышала. Сейчас посмотрю.
— Греточка, неужто ты к окну подойдешь?
Я подошла и выглянула в окно. Кроме небольшого слабо
освещенного участка двора, я ничего не увидела. Зато услышала: кто-то очень
тихо звал меня по имени. Я осторожно, стараясь не шуметь, потянула на себя раму
и опять выглянула во двор. В узком пространстве между домом и забором прошелся
охранник. Не мог он меня звать.
Или мог?
— Грет, — досадливо позвали совсем рядом. Я
подняла глаза и увидела Гошу. Гоша, молодой человек внушительной комплекции,
распластался на суку дерева, росшего за забором, но простирающего свои ветви к
Витькиному дому. При этом он здорово смахивал на огромного кота.
— Ой! — проронила я от неожиданности.
— Ой, ой! — передразнил Гоша, который заметно
трясся, потому что с детства боялся высоты, он даже на своем балконе стоять не
любил, а тут… Я прониклась к нему сочувствием и решила подбодрить:
— Игоречек, ты молодец.
— Вылазьте, — сурово проронил он, — тут такое
намечается, мотать надо. Слава Богу, добрался до вас..
Я прикинула расстояние и поежилась.
— Может, — Начала плаксиво, но Гоша меня перебил:
— Я сейчас встану, одной рукой буду за сук держаться, а
другую вам подам. Только не визжите.
Мы замолчали, потому что из-за угла появился охранник.
Посмотрев по сторонам, отошел к забору и справил малую нужду, потом, заметно
повеселев, пошел дальше.
Сонька, вцепилась в мой локоть и, сопя, как паровоз, сказала
отчетливо:
— Я не полезу…
— Как же… — усмехнулась я и зарычала:
— Давай первая!
— А почему… — загнусила она, но, получив подзатыльник,
замолчала. Гоша занял позицию, Сонька, точно в трансе, поднялась и шагнула к
нему. Просеменила по ветке и исчезла в темноте.
— Подожди, — сказал Гоша. Я села на подоконник.
Свет в комнате не горел, и охранник меня вряд ли увидит. Лишь только он исчез
за углом, я торопливо поднялась и сделала шаг. Гоша подхватил меня железной
дланью и не дал свалиться мешком с высоты второго этажа. Через пару секунд я с
нежностью обнимала шершавый ствол.
— Давай вниз, — скомандовал Гоша. Мы.
Пропустили его вперед, он быстро спустился и помог нам.
Оказавшись в кромешной темноте, Гоша взял нас за руки, бросился вправо, и мы
побежали по траве, согнувшись в три погибели. Длилось это недолго, он затолкал
нас в кусты и сообщил:
— Здесь Браун. Я его случайно засек.
— Браун? — удивилась я. — Один?
— Ты что? С какой стати Брауну ехать одному? Человек
восемь, на двух тачках.
Может, и больше. Браун и еще двое в машине возле пруда в
кустах прячутся. Думаю, дело будет. Вот и решил вас из дома вытащить, с минуты
на минуту начнется.
— Ты на колесах? — спросила Сонька, с головой у
нее от перенесенных страданий опять стало неладно.
— Пешком пришел, — огрызнулся Гоша, — я с
вами столько натерпелся. Машину угнал, чуть не умер.
— От страха? — посочувствовала Сонька.
— От угрызений совести, — пояснила я. — Где
машина?
— Недалеко, спрятал в кустах у дороги.
Смотри, какие дела, не нарваться бы ненароком.
— Пойдемте быстрее, — перепуталась Сонька.
