— Надо все обдумать сначала, — сказала я. —
Может, есть смысл Витьку предупредить?
— С какой такой радости?
— Что, если Браун Витьку сегодня убьет?
— Слезы ты у меня не выжмешь.
— Больно надо. Только если Браун его сегодня убьет, кто
ж Оборотня поймает?
— А зачем его ловить?
— А затем, что он тебя, дуру, убить хотел.
— Далась я ему, ей-Богу, — запечалилась
Сонька. — Так ведь если Витька всех перемочит, мы тоже не жильцы. Шлепнет,
даром что одноклассник.
— Давайте мотать отсюда, — Не выдержал
Гоша. — Сегодня им не до нас, поедем к Соньке на дачу, здесь всего-то пять
километров.
— Как так? — удивилась я.
— Да так. Огни видишь? Это Осипово, село, куда в
магазин ездили. Дорога через лес песчаная, десять минут — и дома.
— О, Господи, — простонала я, — постой, ведь
Сонькина деревня в другом районе.
— Соседствуют районы, а дорога напрямую. Неужели
непонятно?
— Подожди, подожди, — силясь собраться с мыслями,
попросила я. — Дай сообразить.
— Чего соображать? Я эту дорогу знаю лет с десяти,
когда отец шофером работал, щебенку возил, километра два отсюда — карьер, так
вот: им в путевках рисовали тридцать километров, то есть отсюда через город и в
Потайск, а они напрямую, вот по этой дороге. Теперь соображаешь?
— Я — Нет, — сказала Сонька, — Но то, что
через десять минут на даче будем, мне нравится. Хочется, знаете ли, под кров.
— Я дура, — пришлось сознаться мне, — столько
прожить на свете и не знать географию родной области.
— А чего так много разговоров? — разозлилась
Сонька. — Далась тебе эта дорога?
— Софья Павловна, отсюда до куделинского кладбища
четыре километра. На своей даче прятать труп только идиот будет, а вокруг
строительство, землю роют, вполне могут и откопать кое-что. А вот на кладбище
на человеческие кости натолкнутся — дело вполне понятное.
— Выходит, — Начал Гоша, но Сонька его перебила:
— Большакова допрашивали на этой самой дачке? Наш друг
Витенька? Вот дерьмо!
— Идем к машине, — сказала я.
Стараясь производить как можно меньше шума, мы пошли кустами
вдоль дороги.
Гоша так спрятал машину, что сам с трудом ее отыскал, зато
радости его не было границ.
— Поехали, — сказал он, устраиваясь за рулем.
— Придется подождать, — сообщила я.
— Что? — рявкнули они в две глотки.
— А чего орем? Вы сидите здесь и наблюдаете за дорогой.
И меня ждете. Только и всего.
— Что значит «ждем»? А ты куда?
— У меня важное дело, которое я не могу бросить на
полдороге.
— Ты не Отто Скорцени, — зашипела Сонька. —
Он тебе даже не родственник. Сматываемся… — Но я уже юркнула в кусты, и Соньке
пришлось заткнуться.
Пробираться в темноте по лесу то еще занятие. Особенно когда
в любой момент может возникнуть паренек с автоматом.
Я вспомнила все ругательства, сначала русские, а потом и
немецкие. С немецкими выходило хуже: в языке предков я была несильна.
Увлеченная вытряхиванием из памяти слов и выражений, я сбилась с пути.
И заметалась в трех соснах, совершенно не соображая, куда идти.
Справа был забор, и я на четвереньках пробиралась вдоль него.
Впереди неясно вырисовывалось строение, но в какой стороне
Витькина дача, оставалось загадкой. Я вертела головой, надеясь увидеть огни, но
видела лишь силуэты деревьев да звездное небо. Теперь и к машине я уже не могла
вернуться, просто не знала, где она. Впору подняться и громко крикнуть: ау!
Чертыхнувшись, я отлепилась от забора и пошла вправо. Ноги
мокли в траве, она становилась все выше и гуще. Между кустами что-то блеснуло,
я решила, что это дорога, и бросилась бегом; под ногами вдруг зачавкало, я
оказалась возле пруда. На открытом месте, под луной… и где-то здесь должна
находиться машина Брауна. Я мгновенно встала на четвереньки и заползла в кусты.
Однако в кустах много не насидишь, через несколько часов начнет светать. Ничего
хорошего мне это не сулило. Надо куда-то двигаться.
И я задвигалась. Стала пробираться кустами, стараясь не
шуметь, шума от моего старания меньше не стало. В разгар самобичевания я вдруг
натолкнулась на что-то мягкое и замерла. Пощупала рукой, чувствуя, как начинаю
трястись от пяток до ушей, и, наплевав на все последствия, совсем было решила
заорать, потому что натолкнулась я на труп. Еще теплый. Орать я все-таки не
стала, но попыталась отползли в сторону и сразу же пожалела об этом, потому что
здесь меня поджидал еще один труп. Говорят, человек ко всему привыкает, не
думаю, что смогла бы привыкнуть к трупам, и все-таки, натолкнувшись на второй,
я повела себя гораздо спокойнее. Осторожно, без суеты стала огибать его, по-прежнему
на четвереньках, от души надеясь, что он последний, встреченный мною, хотя бы в
эту ночь.
Как бы не так.
Из кустов я выбралась и увидела совсем рядом, метрах в
десяти, машину. Если я что-нибудь понимала, это была машина Брауна.
Огни не горели, кабина не просматривалась, но самое
неприятное: передняя дверь слегка приоткрыта. А в кустах два трупа.
Я поднялась и нахально шагнула к машине.
Если я все-таки ошиблась, задам банальный о вопрос: вы не
скажете, как пройти в библиотеку? Вопросы я могла задавать сколько угодно,
только отвечать на них было некому. Браун сидел, запрокинув голову, и мертвыми
глазами видел то, что я увидеть не спешила.
— Вот черт! — прошептала я, пытаясь сообразить,
кто убил Брауна и его охрану. Мне нестерпимо захотелось оказаться рядом с
Гошей, вдали от загадок и трупов. Жаль, определить, где они с Сонькой, я
по-прежнему не могла.
Прикрыв дверь, я огляделась и решила идти по пути,
проложенному машиной Брауна.
Вскоре справа сквозь деревья увидела огни.
Значит, дача там. Я ускорила шаг и через пару минут уперлась
в забор, присела и попыталась решить, в какую сторону теперь двигаться.
Пожалуй, вправо. И я пошла вправо.
