— Так ведь я уже начала, — я протянула лопату
Глебу. Глеб и Гоша, сменяя друг друга, принялись за работу. Казалось, времени
прошло много. Яма углублялась, а денег не было. Я уже начала сомневаться в
правильности своих предположений, и тут Глеб сказал:
— Что-то есть… вот… сбоку…
Из земли появился металлический ящик, Гоша поддел крышку
лопатой, с силой нажал, и крышка открылась. Деньги были в ящике. Лежали
аккуратными пачками, но почему-то меня не радовали.
— Давайте мотать отсюда, — шепотом предложила
Сонька, и все почувствовали острое желание оказаться как можно дальше от
кладбища.
Витьку аккуратно спустили в яму и забросали землей. Могила
наконец заполучила труп, и круг замкнулся. Потом мы погрузились в машины и
поехали в Куделиху. Все были вымотаны до предела, и отъезд в город отложили на
утро.
Мы поднимались на крыльцо, когда упала первая капля дождя.
— Ну вот, — усмехнулась Сонька, — дождь опять
все следы смоет. Что ни говори, а нам везет.
Мы поужинали на скорую руку, почти в молчании, потом Глеб
внес ящик, вытряхнул на стол его содержимое и кивнул Гоше:
— Дели.
Гоша сгреб пачки денег, рассмотрел их, а потом стал
раскладывать на четыре части, точно карты сдавал.
— На троих, — сказал Глеб, отодвинув от себя свою
долю. Мы уставились на него вопросительно, а он только плечами пожал:
— Я говорил: свои девать некуда.
Я поразмышляла и тоже свою долю отодвинула подальше от себя.
Сонька хмуро напомнила:
— Гретхен, это не бумага, это доллары.
— Не хочу, — ответила я, вид новеньких хрустящих
купюр вызывал во мне глухое раздражение.
— Ну и дура, — вздохнула Сонька. — А впрочем,
плевать, нам больше достанется.
Она быстро разделила деньги на две части. Гоша сидел, держа
руки на коленях, и особой радости не выказывал.
— А ты чего? — Накинулась на него Сонька. —
Мне, может, эти деньги и вовсе ни к чему. Папулиных за глаза хватит, а вот
беру, и нечего рожу воротить.
Гоша покачал головой и произнес с горечью:
— Сколько из-за этой дряни народу настреляли…
— Тоже мне умник… нашел дрянь. Всю жизнь проживешь
припеваючи. Браун покойник, ты теперь безработный. Вот денежки и кстати. Или
бандитствовать будешь?
— Я в автоколонну «Юг» пойду, — серьезно заявил
Гоша, чем вывел нас из легкого транса. — Там еще батю помнят. Буду по
России колесить, заработаю на хлеб с маслом.
— Ага. Ты еще поваром устройся в детский сад, —
съязвила Сонька. Гоша не обратил на это внимания, и она запечалилась.
— Куда же их тогда? В детский дом отнести или в
церковь?
— Не советую, — откликнулся Глеб, — там этих
денег не возьмут, спросят — откуда.
— Так что ж тогда? — разгневалась Сонька. Глеб
опять плечами пожал.
— Пусть где-нибудь хранятся. Что там в жизни будет, кто
знает? Может, пригодятся.
— А где спрячем?
— Где хочешь. Лично мне без разницы. — Он помолчал
немного и к Гоше повернулся:
— Мне на работе шофер положен, правда, я сам ездил, но…
В общем, бабки приличные, а работа — не бей лежачего.
Надумаешь, приходи.
— Спасибо, — кивнул Гоша, а Сонька пошла пятнами и
сказала:
— Ну вас к лешему. Двину-ка я спать.
— И я, — сказал Гоша. О деньгах все словно забыли.
Я сложила их в старую сумку и за печь сунула. Глеб прав: пусть лежат, может,
когда пригодятся. Мы вышли с ним на крыльцо. Светало, звезды блекли, с реки
поднимался туман.
— Красиво, — сказал Глеб и обнял меня. —
Надеюсь, наш уговор ты помнишь?
— Помню, — кивнула я.
— Убийца выведен на чистую воду, все твои враги
повержены, ты получила, что хотела. Завтра переедешь ко мне, мы возьмем отпуск
и отправимся в свадебное путешествие.
— Здорово, — сказала я, хотела зареветь, но
засмеялась. — Ты с самого начала меня использовал.
Глеб привалился к стене спиной, разглядывая мое лицо, потом
улыбнулся.
— Когда я садился за руль с намерением немного задеть
тебя бампером, я ведь не знал, что это будешь ты. Я даже представить не мог.
— Ты мне лгал, от начала до конца лгал. — Он
приблизился, обнял меня и произнес голосом, каким обычно говорят с капризным
ребенком:
— Видишь ли, киска, есть вещи, которые женщине не надо
знать. Просто не надо.
Давай посмотрим на все иначе. Оборотень мертв, и Бог с ним.
А рядом с тобой я, Глеб Карелин, и я тебя люблю. — Я покачала головой, а
он засмеялся. — Жаль, я не учел, что ты на редкость сообразительная киска.
— Ага, — усмехнулась я. — Пожалуй, я
единственный человек, который дважды видел Оборотня и остался жив. Немного
странно, да?
— На свете бывают и не такие чудеса, — усмехнулся
он. — Давай-ка я расскажу тебе сказку или не сказку, черт ее знает…
Жила-была принцесса, красивая и добрая, но у красивых и добрых всегда есть
враги. Вот они как-то привезли принцессу в дремучий лес и оставили там на всю
ночь, надеясь, что волки, которых там видимо-невидимо, разорвут се на кусочки.
Волки и в самом деле пришли, но принцессу не тронули, а вожак стаи лег возле ее
ног и охранял всю ночь, ну и согревал, конечно, потому что зима была и холод
страшный.
— Этот фильм я смотрела в детстве.
— Отлично, значит, и объяснять не надо. — Он
помолчал немного. — Может, мы начали не очень удачно, но кто мешает нам
познакомиться еще раз. Идет?
— Идет, — вздохнула я, а он взял меня за руку,
осторожно потерся об нее щекой.
— Привет, киска, — ласково произнес он.
— Привет, волк, — отозвалась я.
