— Да, идем, — кивнул он, так же, как и я, тряхнув головой.
Под моим прикрытием они подобрались к лодке и, дотащив ее до воды, спустили на воду.
Затарахтел маленький мотор, и лодка, чуть вздрогнув, начала набирать скорость в сторону траулера.
Я в прицел наблюдал, как они, подплыв к тому борту, который мне был хорошо виден, поднялись на борт, цепляясь за всякие технические отверстия и выступы. Минут сорок моряки тщательно осматривали судно, перебегая по палубе от одного люка к другому. Боцман стоял у рубки и с кем-то разговаривал, с тем, кто находился в рубке.
Кто там был, я не знаю, но не шкет точно, его сразу нашли и посадили у одного из бортов под моим присмотром и боцмана.
«Нет, все-таки с кем он разговаривает, там же одни трупы?!» — озадаченно думал я, продолжая страховать моряков.
Заметив, что Серега машет мне, показывая, что на траулере опасности нет, я сразу же побежал к корме яхты, так как заприметил там привязанный спасательный плотик.
— Где гарем? Где гарем, я вас спрашиваю? — крикнул я боцману, в очередной раз пробегая мимо. Мои десятиминутные поиски пока не увенчались успехом, баб не было. Боцман от моих криков даже ухом не вел, он продолжал разговор с капитаном траулера, который, оказалось, был ранен в голову по касательной. Пуля не убила его, а просто оглушила, так что по решению боцмана, когда придет помощь, его и шкета ждал суд.
«Блин, да где же они? Может, в трюме?!» — Метнувшись к люку в трюм, я откинул крышку и с надеждой заглянул внутрь, однако, кроме застаревшего запаха рыбы, ничего в нем не было.
— Серега, блин, а ну давай колись, где гарем? — угрожающе надвинулся я на него.
Чему-то усмехнувшись, он кивком указал на лестницу, ведущую во внутренние помещения, и ответил:
— Вторая дверь налево. — И тихо захихикал, но я уже не обращал внимания, потому как галопом несся по лестнице вниз.
— Вторая налево, вторая налево, а, вот она… Здравствуйте, красавицы, встречайте же своего спасителя, — сказал я, с улыбкой открывая кем-то заклиненную дверь.
Со стороны трапа послышался отчетливый смех.
— Мать моя женщина! — только и успел сказать я, как меня за грудки втащили вовнутрь.
Мне пришлось приложить все свои спецназовские навыки, чтобы вырваться из жарких объятий. Жарких, не потому что пышущих страстью, а потому что потных. Перепрыгивая через диваны и столики, я несся от четырех вопящих что-то на своем наречии толстушек, комплекции которых мог бы позавидовать борец сумо.
— Ну… Серега сволочь… я тебе… припомню… уй-ей! — вскричал я, когда толстые, как сосиски, пальцы чуть не ухватили меня за куртку.
Что вопят загоняющие меня озабоченные женщины, понять было не сложно:
— Загоняй справа… Зухра, лови самца слева… — И так далее и тому подобное.
Перепрыгнув через упавшую от моей подножки Зухру, я перекатился под столиком, шустро прополз между ног самой крикливой — и кинулся к свободе.
Захлопнув дверь, я снова заблокировал ее ломиком и, прижавшись к ней спиной, стал удерживать трясущуюся от ударов дверь.
— Ты чего? — удивленно спросил меня Славик, выглядывая из-за соседней двери и поправляя наушники на голове.
— Ничего, так, хе-хе, что-то мне сразу жить захотелось.
— А-а-а?
— Да нормально все, уф-ф-ф, убью я Серегу, поймаю и расчленю. — Я с садистской улыбкой вслух придумывал, что сделаю с шутником.
— Не понял, что ты сделаешь? — опять не понял Славик.
— Да ничего, замяли, как связь?
— А нету ее. Одной лампы не хватает, а без нее фиг выйдешь в эфир.
— Понятно, наверняка она у капитана, подстраховывается.
— Да, наверное, у него, схожу спрошу.
— Сиди уж, сам схожу, тем более у меня есть чем заняться, — сказал я, ища что-нибудь тяжелое, чем удобно бить.
Откинув крышку люка, я выглянул и с о-о-очень добренькой улыбкой громко спросил:
— Сереженька, а ты где?
— Серега где? — спросил я у боцмана, подбегая к рубке.
Недовольно дернув плечом, он ответил:
— Ушел за нашими минут пять назад.
— Вот гад!!! — подпрыгнул я от возмущения и, обернувшись, посмотрел на вытащенную на берег лодку.
— Что?
— Ничего, дело семейное. Там Славик говорит, что у рации какой-то лампы не хватает, в эфир выйти не может. Наверняка она у этого подранка, — сказал я, кивнув на капитана, лежащего на полу в рубке и придерживающего на голове окровавленный платок.
— Понял. Хорошо, я узнаю, а ты пока собери все оружие и закрой его на замок, а то оно тут всюду валяется.
— Лады, — кивнул я и побежал по палубе к пушке, перепрыгивая через трупы и стараясь не поскользнуться на полузасохших лужах крови.
«Ух ты, какой раритет, интересно, где они его откопали?» — подумал я, разглядывая пушку, сняв с нее защитный чехол.
— Кирилл Васильевич, — окрикнул я боцмана и, заметив, что он выглянул из рубки, поинтересовался: — А знаете, из чего они в вас стреляли? Чем буксир потопили? — кивнул я на торчащие из воды нос и рубку затопленного буксира.
— Пушкой же?
— Ага, а пушка-то русская, я бы даже сказал, еще царских времен.
— Старинная?
— Ага, Барановского, тут клеймо есть, образец тысяча восемьсот восемьдесят девятого года.
— Иди ты?!
— Сами посмотрите, — хмыкнул я.
— Потом посмотрю, тут этот капитан никак не хочет говорить про лампу, делает вид, что ничего не понимает.
— Нашли проблему, ща заговорит, — сказал я, двинувшись к рубке, но был остановлен боцманом.
— Не надо, знаю я, как ты допрашиваешь, и видеть этого больше не хочу.
— Кирилл Васильевич, ну вы как дитя, ей-богу. На вас жизни десятка ваших моряков висит, а вы как кисейная барышня. Не хотите видеть — отойдите в сторону и подумайте о дальнейших планах, вы же теперь пока командир, — посоветовал я ему, подойдя ближе.
— Ой, Артур, я надеюсь, что он будет в порядке, когда предстанет перед судом.
— Да не волнуйтесь, что я, зверь какой? — возмутился я.
— Ладно, я пойду на пушку погляжу, а ты давай… только осторожно, — велел мне боцман и, кинув на настороженного капитана сочувствующий взгляд, вышел из рубки.
— Ну что, главный злодей, поговорим? — спросил я капитана, перейдя на английский.
— Я не понимаю, что вы хотите, за радиорубку отвечал радист, но он убит, и спросить его у вас не получится.
— Хорош стрелки переводить, говори, где радиолампа?! — прорычал я, угрожающе выдвинув челюсть.
