— Это я понял, но как же наши погибшие товарищи? Их нужно доставить на берег, или хотя бы поставить людей около тел, чтобы хищники не съели, — сказал я, вложив в голос недоумение, мол, почему сами не додумались, почему подсказывать надо?
— Да, Артур, я думаю, что ты прав. Кирилл Васильевич, займитесь этим, хорошо?
— Хорошо, я понял, — кивнул боцман.
Отойдя от них, я нашел свою сумку, сваленную вместе с другими вещами в кучу, и стал инспектировать, что пропало, но к моей надежде и радости, честно говоря, не хотелось плохо думать о своих соотечественниках плохо, все было не тронуто и лежало на месте. Утащив сумку вниз, прихватив также и рюкзак, я набил их боеприпасами и гранатами из арсенала пиратов, так, на всякий случай. Что мне понравилось больше всего, так это десять килограммов пластида с электродетонаторами, найденными в железном ящике. Причем уложены они были правильно, видно, что местный подрывник знал азы, так что самоподрыва тут быть не могло.
Затарившись вкусняшками, я оттащил тяжелые ноши в неприметный уголок. Тащить из капитанского сейфа драгоценности я пока не собирался, решив оставить это на потом, правда, сообщив о них боцману и Геннадию, брать у своих не хотелось, это как-то крысятничеством попахивало.
Пока боцман сформировал команду из уцелевших моряков, в которую собралось аж четыре человека, подошел танкер.
Был он не таким большим, как я видел по телевизору. Так, среднеразмерное судно.
На мой вопрос, почему бы нам не сняться с якоря и не подойти к танкеру, который не мог приблизиться ближе к берегу и лег в дрейфе в километре от берега, Геннадий ответил:
— Не положено. В таких случаях мы должны дождаться представителей местной власти для передачи им преступников.
— Понятно, это что мы на лодках, что ли, к ним пойдем?
— Да, Андрею уже готовят лодку, — кивнул он на суетящихся у раненого Сергея и еще одного моряка. Остальные во главе с боцманом ушли на берег.
— А, тогда понятно, — сказал я и добавил: — Тогда я иду следующим рейсом.
Наблюдая, как с «Македонии» спускают шлюпки, и к нам идет помощь, я жевал сделанный поварихой бутерброд и обдумывал, что делать дальше.
«Во-первых, узнать, куда идет это корыто, и высадиться на ближайший берег. Во-вторых, узнать, где можно нанять частный самолет. В-третьих, свалить, изменив курс в полете, и высадиться там, где можно ОТДОХНУТЬ, и не одному. НО главное — это предвкушение сладкой мести Коломийцеву!»
Я всегда считал, бьют, бей в ответ, так что на шутку тоже собирался ответить шуткой, хотя и подозреваю, что Сереге она вряд ли понравится.
Послышалось близкое тарахтение лодочного мотора, к нам на свет прожектора, в сгустившейся темноте, приблизилась первая шлюпка, еще две, немного отстав, следовали за ней.
— Геннадий! — окликнул я третьего помощника.
— Что? — обернулся тот ко мне, отвлекшись от наблюдения за шлюпками.
— Поговорить надо, отойдем?
— Хорошо.
Зайдя за рубку, я более подробно рассказал о сейфе и драгоценностях, отдав ему ключ.
К моей радости, вместе с раненым отправляли и Коломийцева, решив, что он позаботится о нем, все-таки свой, русский.
Поэтому, подплывая на лодке к высокому, с пятнами ржавчины борту танкеру, я посмотрел на соседнюю шлюпку, где сидели, укутавшись в паранджу, две толстушки из гарема, другие две были уже на «Македонии». Сейчас, как ни странно, они были спокойны.
На танкер я попал последним рейсом, поэтому, отходя от острова, мы разминулись с идущим на всех парах эсминцем, держащим путь прямо на пляж, где в свете прожекторов виднелись и яхта и судно пиратов.
Убрав свои вещи в каюту, которую делил с Коломийцевым, вышел на палубу и спросил у матроса, где лазарет. Нужно было узнать, что там с раненым помощником механика, да и поинтересоваться спасенными нами красавицами из гарема.
С раненым было не все так хорошо, как я надеялся, поэтому мы на полном ходу направлялись на Таити, к местным врачам. Андрею требовалась срочная операция, которую местный врач с глазами алкаша провести просто не мог.
Устроившись на своей койке, включил плафон освещения и спросил у Сереги:
— Вы как договорились встретиться? Остальные тоже потом на Таити придут?
— Нет, вряд ли, но наши суда туда частенько заходят, так что долго одни не останемся.
— Понятно. Ладно, спокойной ночи.
Проснулся я, как и рассчитывал, часам к четырем утра.
«Не зря столько воды выпил, внутренний будильник не подвел!» — подумал я, возвращаясь из гальюна.
Убедившись, что Серега спит, я дошел до разведанной каюты с девушками из гарема и осторожно поскребся. Объяснить, что от них требуется, было не сложно, одна из них знала французский язык. Сложнее было ждать полтора часа, пока они приводят себя в порядок.
Дальше было как в той басне. Впереди крался паренек, а за ним четыре здоровенные бабищи, как и я, тоже на цыпочках, но, в отличие от меня, палуба под их ногами проминалась и гудела.
— Вот тут. Сразу предупреждаю, парень сильный, и вас четверых ему будет мало, так что я на вас надеюсь. — Сделав рукой «рот фронт», я открыл дверь в каюту и, придерживая дверь, чтобы петли не скрипнули, пропустил четырех пышущих желанием в предвкушении секса девушек.
Прикрыв дверь, я заблокировал ее специально припасенным пожарным ломиком и, приложив ухо к двери, с любопытством прислушался.
Тишина и недоуменное бормотание.
Я нахмурился. Где вопли и крики о помощи, неужто Серега доволен моим подарком?
— Что там? — раздался у самого уха вопрос на русском.
Я резко выпрямился и боднул темечком Серегу в подбородок.
— Ты какого хрена тут шастаешь? Чего не спишь? — сердито спросил я, почесывая пострадавшую часть головы.
— В гальюн ходил, — озадаченно ответил он, держась за подбородок, ему тоже неслабо влетело.
«Вот гад, такую мстительную шутку испортил!» — расстроенно подумал я.
— А ты чего ходишь? — Он взглянул на ломик, которым я заблокировал дверь, и в его глазах стало появляться понимание.
«Ой, щас он попробует меня прибить. У него, конечно, ничего не выйдет, но попытка!..» — понял я его намерения, поэтому сделал то, что должен был сделать.
Подскочив к двери, пока Серега открывал рот, чтобы выложить все, что обо мне думает, я откинул ломик и крикнул недоумевающим толстушкам, почему их привели в пустую комнату:
— Мужик стоит, ату его, ату, — а сам метнулся по коридору к лестнице наверх. За мной, с криками, топало множество ног, но я не оглядывался, жизнь дороже, да и здоровье тоже.
— Слезай, — кричал капитан «Македонии», придерживая разорванную рубаху.
