— Товарищ лейтенант, а это не вы пять немцев сбили над Минском? — спросил Иван.
— Было дело.
— Вот! Я же говорил!.. У нас ваша фотография в клубе висела, из газеты вырезали, но немцы ее сорвали.
— Давно они тут?
— Семь дней уже. Коменданта, вон, назначили.
— Ага, это как Минск взяли двенадцать дней назад, они до вас за пять дошли, понятно.
С Минском, кстати, интересная история вышла. Насколько я помню, взяли они его в конце июня, а в этой истории, которую я невольно изменил, дата падения города была девятое июля. На десять дней больше — десять!!! — продержались защитники. И это — из-за правильных разведданных о силах и месте наступления немцев. Насколько я знал, генерал Павлов успел стянуть на отражение главного удара немцев все доступные части, особенно артиллерийские и авиационные, и «гансы» там кровью умылись, хотя все же прорвались. Вот такие дела. Да и с захватом Могилева у них тоже что-то дело шло не ах. Тормозили они, тормозили.
— А сколько у вас сейчас сбито? — продолжал наседать Иван с жадным любопытством.
— Двадцать шесть. В этом вылете, когда мы немецкий аэродром раздолбили, я пять истребителей сбил.
— Ого! — восхищенно выдохнули все трое.
— А Карпов, которого немцы в плен взяли, двух, — приписал я сержанту для авторитетности еще одного.
— А почему вас сбили?
— Их больше было. Кучей навалились, — вздохнул я.
— Понятно… — тоже завздыхали мальчишки.
— Но это все не то. Вы мне лучше расскажите, что у вас в селе творится и где Карпов?
Переглянувшись, мальчишки начали рассказ. Андрей продолжал чиркать в блокноте, но в то же время вставлял свои три копейки.
Когда немцы, выбившие наших, ушли дальше, появились другие. Они согнали все население на главную площадь и что-то прогундосили. Тут мальчишки стали спорить, что говорил немец. Помните поговорку про мужика, к которому его слова вернулись через несколько человек настолько другими, что даже смысл потерялся? Так и здесь, уже несколько дней идет спор, о чем была речь. В общем, среди населения главенствовали две версии, кроме мелких, конечно. Первая — при немцах будет хорошо, это меньшинство. И вторая — живите спокойно, но только выдайте коммунистов. Эту версию подтверждали листовки, которые педантичные немцы расклеили по столбам. Там же сообщалось, что за сдачу будут платить премиальные.
— Но никто к немцам не пошел. Вон, у тети Марины раненый красноармеец лежит, все знают, но молчат, — говорил Иван, хмуря брови.
«Расскажут, еще не время. Очень скоро повылезают всякие шкуры, в меньшинстве, конечно, но повылезают, и всем все припомнят!» — мысленно вздохнул я и спросил, чтобы сменить тему:
— У вас тут окопы по огородам идут, бои шли?
Про Карпова уже не спрашивал, парни рассказали. Он находился в запертом строении бывшей мастерской, причем не один. Утром привели шестерых и тоже посадили туда. По словам Валеры, видевшего, как их вели, это были красноармейцы с двумя командирами. Когда пацаны шли на речку, пленные продолжали находиться в мастерской, поэтому я решил устроить слежку.
— Наши дрались как львы, — пафосно начал Валера, — но их танками подавили.
Иван оживился:
— Да они танк немецкий подбили! Он там, на лугу. Немцы туда все разбитое и подбитое утащили, но нам туда нельзя, они охрану поставили.
— Много техники битой?
— Много. И машины, и танки, и пушки, некоторые раздавленные.
— Чего радуешься, дурак? Там и наши танки есть, — дал ему затрещину Валера.
— Понятно. Металлолом собирают, — ответил я.
Чтобы что-то спланировать, нужно все знать. Как говорил один… э-э-э… короче, я говорил. Войны не выигрываются без разведки, а у меня тут сидят три ярких представителя этого семейства. Хорошенько измордовав инструкциями Валеру и Ивана, отправил их в село. Ивана — наблюдать издалека за мастерской, где содержат пленных, а Валеру — за машинами и обстановкой в селе.
— Ну а ты, художник, давай объясняй, что нарисовал.
В течение получаса я разбирался в тех каракулях, что накорябал Андрей.
— Ну это я понял. Вот на этом выезде пост с пулеметом и пушкой, я прав?
— Да, я даже не знаю, как вы сможете выехать. Может, нам отвлечь их?
— Хазер. Молчи, потомок камикадзе.
— А?
— Я говорю, не нужно таких крайних мер. Вот ты мне скажи, тут через огороды проехать можно?
— Так ведь ограды же!
— Машине похе… безразличны ограды, она их сломает.
— Да? Тогда вот тут можно проехать, ни с одного поста не достанут, и вот тут, а еще тут и вот через огород бабы Вали. Товарищ лейтенант, проедьте по ее огороду, вредная старуха, ругает нас!
— За яблоками к ней лазите? — понимающе улыбнулся я.
Андрей молча кивнул.
Часам к семи, когда Андрей наловил десяток густерок, пользуясь сразу двумя удочками, прибежал Валера.
— Где товарищ командир? — спросил он.
— Тут я.
— Товарищ лейтенант, там еще наших летчиков привели.
— Сколько? — нахмурился я.
— Троих.
— Что с техникой?
— Одна машина уехала, но другая стоит, та, что кухню возит.
— Кухню? Какую кухню? — заинтересовался я.
— На колесах которая…
— Да я понял. Куда она ездит?
— Не знаю. Далеко, утром уезжает, в обед приезжает.
— Ин-те-ресная новость… Так, стемнеет через полтора часа, а пока давайте проработаем план, как мне незаметно пробраться мимо ваших собак в центр села, чтобы ни одна не гавкнула.
— Не знаю, — растерялся Валера.
— Беда, — покачал я головой в задумчивости.
— Немцы Трезора бабы Вали убили, гавкал он, спать коменданту мешал, там можно пройти, — вытащив из воды еще одну рыбину, откликнулся Андрей.
— Много собак постреляли? — спросил я у Валеры.
— Много. Шесть. У дяди…
— Ты мне лучше скажи, как пройти? — прервал я его.
— Не получится, товарищ командир, все равно на чужого гавкать будут. Их, конечно, по сараям попрятали, боятся, что немцы убьют, но все равно…
— Ну раз нельзя идти ночью, пойдем сейчас, на лай днем, я думаю, они внимания не обратят. Огородами пойдем…
В селе стояла рота охранного батальона с командиром роты в качестве коменданта. Я это определил по рассказам мальцов. Из всего состава в поселке находилось едва ли два десятка немцев. Те, что привезли Карпова, уже уехали, а вот сама рота, вернее, почти весь ее личный состав, куда-то подорвались рано утром, надо ли говорить, куда? Думаю, меня ищут или еще кого.
