Послышался рев моторов. Вернулись бомбардировщики. Прилетевшие командиры смотрели на небо. Суворова все не было.
Подошедший от своего самолета Тарасов вытер мокрый лоб и ответил на молчаливый вопрос:
— Там он остался, мы связь с ним почти сразу потеряли, но как падал один из сбитых, видели, дальше уже ушли слишком далеко. Он мне успел сообщить, что это на него охота идет.
Никитин сжато рассказал о звонке Ефремова.
— Вернется. Суворов всегда возвращается, — уверенно сказал Тарасов и вместе с остальными подошедшими летчиками направился в штаб. Нужно было писать рапорт о вылете.
Командиры снова вернулись в беседку, изредка прислушиваясь, не слышно ли мотора одинокого ЛаГГа. Но было тихо.
Удары приклада сдвинули фонарь, но не открыли его.
— Давай-давай, вверх тянем! — приказал командир роты.
Пять крепких крестьянских рук ухватились за край фонаря и с треском открыли его. Стоявшие ближе бойцы поморщились от смрада, идущего из кабины истребителя. Испуганно смотревший на них немец в комбинезоне с офицерскими знаками различия умудрился жидко обделаться во время боя, отчего никто не решался его трогать. Все брезговали.
— Ну взяли! — скомандовал капитан, и двое бойцов ухватили офицера за шиворот и вытащили из кабины.
Идти сам он не хотел, а отвешивать ему пинки для стимуляции все брезговали, боялись сапоги испачкать. Гитлеровца дотащили до озера и швырнули в воду.
Некоторые красноармейцы продолжали наблюдать за воздушным боем, комментируя увиденное. Вот пустил дым и понесся вниз еще один маленький крестик, но бой продолжался, значит, наш летчик жив. Красноармейцы радостными воплями встретили падение очередного «мессера», заглушив злобное рычание пленного, который тоже часто бросал взгляды вверх.
— Товарищ капитан, а что он орет? — спросил один из лейтенантов у комбата резервной дивизии.
— Да кто его знает? Сейчас переводчик из штаба полка приедет, узнаем, — лениво ответил капитан, наблюдая за немцем, который уже успел выстираться и сейчас, бросив мокрую одежду на берег, просто мылся.
Приехавший на коне молодой младший лейтенант с очками на курносом лице быстро расспросил немца.
— Это оберст-лейтенант фон Шредер… подполковник по-нашему, документы подтверждают его слова. Говорит, что в задачу его группы входило уничтожение советского аса…
— …Суворова, это я разобрал, — перебил капитан.
— Да, Суворова. Но при первой же атаке его самолет получил сильные повреждения, и оберст-лейтенанту пришлось сесть на вынужденную. Говорит, что на его счету тридцать сбитых, и он не ожидал, что какой-то дикарь его собьет.
— Вот гад… — начал было капитан, но его прервал крик одного из бойцов.
— Товарищ капитан, парашютист! — указал он при этом на белый купол парашюта и человечка под ним.
— Это с того сбитого. Еще один немец.
Через полчаса к оберсту присоединился командир второй четверки, капитан Кляузе.
— Что они говорят? — спросил капитан, следя за бурным обсуждением немцев.
— Ругаются. Этот фон говорит, что они какого-то русского недочеловека сбить не могут. А капитан отвечает, что у русского незнакомая и совершенная техника пилотирования. Как к нему ни подойдешь, он уже в тебя стреляет, мол, такое впечатление, что у него глаза на затылке…
— Понятно.
— Капитан говорит, что он теперь даже за обещанный Железный Крест с русским драться не будет, бесполезно.
— Правильно говорит, сразу видно умного человека. Деревянные кресты им всем будут, а не железные! Молодец Суворов.
— Товарищ капитан, тут из штаба дивизии машина пришла, велели немцев грузить, — отвлек их от разговора знакомый старшина из комендантской роты.
— Загрузим, — ответил комроты и махнул рукой одному из своих лейтенантов: — Мальцев, командуй.
Немцев загрузили в машину и увезли.
— Смотри-ка, семерых сбил и этих разогнал! Вот летчик так летчик, — восхитился Мальцев.
— Разогнал? Туда посмотри, — указал капитан на шесть едва заметных точек.
— Наши?
— Наверняка, и немцы их точно увидели, поэтому и улетели. Но летчик — молодец, надо же — семерых сбил! Правильно про него в газете пишут, что он ас. Ладно, возвращаемся.
Майор Гарднер внимательно слушал переговоры и крики ярости в этом необычном бою, и чем дальше и дальше он слушал, тем больше хмурился. Бой складывался не в пользу немецких асов.
— Франк, прыгай! Прыгай! Горишь! Доннерветер!!! — Подобные крики ярости и боли, крепко сжав зубы, майор слышал не впервые, это был четвертый раз.
Командир первого звена майор Шварк постоянно докладывал на базу расстановку сил.
Последнее его сообщение было:
— Суворов сбил Кляузе… попытка прижать русского провалилась, он вырвался… сбив ведомого Кляузе. Он очень опасный пилот… Шайзе… нам такие еще не встречались… Эта русская свинья очень опасна-а-а-а…
Через минуту ведомый Шварка сообщил, что в кабину майора попал снаряд с русского истребителя.
— Продолжайте. Атакуйте… уничтожьте эту русскую свинью!!! Его нужно сбить в любом случае!!! — проорал в микрофон командир эскадры полковник Шефер, который тоже присутствовал в радиоотделе.
Пожелание или, вернее, просьба оберст-лейтенанта фон Шредера не вмешиваться в бой с русским нашла полное понимание у командующего эскадрой. И хоть одна из эскадрилий была в полной готовности, но приказа на взлет командующий так и не давал.
— Господин полковник, обер-лейтенант Грохтердт сообщает, что они выходят из боя. Появились русские истребители, и у них закончились боеприпасы, — вдруг сообщил, держась одной рукой за наушник, старший смены.
— Что с Суворовым?
— По сообщениям обер-лейтенанта Грохтердта, несмотря на многочисленные попадания, продолжает вести бой, хоть и не так активно, как в самом начале.
— Пусть возвращаются, — коротко приказал полковник Шефер, вопреки немецкой сдержанности швырнул наушники на стол радиста и, развернувшись, направился к выходу. Остановившись у двери, он обернулся к своему адъютанту, следовавшему за ним, и приказал:
— Дежурную эскадрилью на взлет.
После чего направился на аэродром встречать остатки группы подполковника фон Шредера.
Три оставшихся истребителя показались минут через десять после того, как полковник подъехал к диспетчерской башне, принадлежавшей некогда советскому аэрофлоту.
— Герр полковник, летят, — показал адъютант на три маленькие точки.
За одной из них тянулся заметный хвост дыма.
При посадке тот, что дымил, вдруг лег на крыло и врезался в землю, исчезнув в ярком облаке взрыва.
