Скользнув во двор, Данила закрыл ворота на засов. В нос ударил уже знакомый запах бойни. Растерзанные змееглазые усеивали площадь. Похоже, они не оказывали сопротивления и сами впустили убийц.
В середине площади высился бревенчатый храм, вокруг которого на кольях были развешаны мумифицированные головы врагов. Тянулись рядком каменные строения наподобие юрт – обиталища знати, – деревянные хижины жались к забору.
Не вдаваясь в детали, Данила схватил боевой топор с длинной рукоятью и заприметил тесак с обоюдоострым клинком. Оторванная рука змееглазого сомкнула пальцы на его рукояти. Пальцы уже окоченели, и пришлось их ломать.
– На, держи, – Астрахан передал тесак Маугли, а сам, переступив через труп с разодранным боком, поднял клинок типа ятагана.
Ни против горынычей, ни против пауков такое оружие не поможет. Одного-двух хамелеонов разделать можно, но если их будет больше…
Возле храма Данила заметил бочку с дождевой водой и рванул к ней. Жадно напился, подозвал Маугли и наполнил флягу. Теперь не стыдно возвращаться.
Маугли дрожал и перебирал ногами, как нервный жеребенок, по его голой спине бегали мурашки. Бедный ребенок! Кому-то – книжки и игрушки, кому-то – кишки, растянутые по площади.
Выходя за ворота, Данила бросил прощальный взгляд на деревню. Вот, что ожидает остатки человечества. Так что, капитан Астрахан, возьми себя в руки и попытайся продержаться шесть часов. Надо. Жизненно необходимо. Но как, когда за тобой постоянно наблюдают? Улей наверняка предвидит каждый шаг, и скоро здесь будут хамелеоны. Так что ходу, Данила, ходу!
Бежать. Не останавливаясь. Не оглядываясь. Всего-то пятьсот метров до телепорта. Тихо, значит, у Марины все в порядке.
Вот и телепорт. Марина с Рэмбо. Наемник сам на себя не похож: испуган, глаза бегают. Увидел Данилу, просиял, поиграл пожалованным ятаганом и сказал:
– Гнилое место. Чувствуешь себя подопытной крысой. Почему-то никто не нападает.
– Это пока. Марина, активируй портал. Сваливаем отсюда.
Нужно обмануть Улей. Пусть он считает, что нам нужно в реактор, двигательный отсек, киллхаус – куда угодно, только не сюда. Это вполне возможно, ведь Шейх не говорил, что собирается доставить взрывчатку сюда, он сказал «наш план» и долго дезинформировал, что собирается взорвать Глубь, Данила – что попытается раскурочить двигатель. Это не представляет опасности для Улья, значит, он не станет отвлекаться на мелочи. Остается надеяться, что искусственный интеллект не способен распознавать ложь.
* * *
Шейх предложил не говорить добровольцам, что на самом деле основная цель – не взорвать Глубь, а пронести взрывчатку на корабль. Вдруг среди них есть инфицированные? Они обратятся в хамелеонов, и Улей все узнает.
Какую взрывчатку использовать, спорили недолго. Ядерную бомбу отмели сразу – вдруг Сектор испортит ее, или хуже того, она взорвется под воздействием какого-нибудь искажения? И хана всей операции. Ракеты тоже не годятся, бомбы слишком тяжелые. Зато старый добрый пластит с его высокой бризантностью вполне подойдет. Он не портится от воды, не детонирует от удара – его можно нести в рюкзаке и не опасаться за свою жизнь.
На практике в основном использовалась взрывчатка с семидесятипроцентным содержанием гексогена. Чтобы найти брикеты, где действующего вещества девяносто процентов, пришлось поставить на уши все Питерские части. Утром взрывчатка уже была в штабе.
Каждому участнику штурма выдали по килограммовому брикету, упакованному в пластиковую коробку с детонатором. Число добровольцев перевалило за тысячу. Даже если выживут пятьдесят человек, полуцентнера пластита должно хватить, чтобы разнести проклятый корабль. На всякий случай машины тоже нагрузили, все оружие герметично упаковали в чехлы, чтобы их не побила ржа, поселившаяся в Первом поясе.
По вражьей территории машины должны были двигаться колонной под прикрытием вертолетов, на подъезде к Сектору – разделиться на две бригады. Одна проникает в Сектор с северо-запада, другая – с северо-востока. Дальше каждая команда работает в одиночку. Машины растягиваются вдоль барьера полукольцом и движутся к Глуби из разных точек. Маневр должен рассеять противника.
По расчетам генерала, западное крыло должно прибыть на место раньше и принять на себя основной удар. В том, что он будет, Мансуров не сомневался. Восточному крылу предстоит двигаться по заболоченной местности, где почти нет дорог, им достались лучшие проводники, они должны выжить и доставить взрывчатку. Приказом генерала полковник Мансуров распределен во второй экипаж восточного крыла. Его задание – выполнять роль проводника.
Чтобы облегчить работу следопытов, раздобыли современные вездеходы-амфибии, разработанные по госзаказу для работы в Секторе. К сожалению, их хватило не всем: два для западного крыла и двенадцать – для восточного.
В операции принимало участие семьдесят восемь гусеничных МТ-ЛБ и двадцать два БТРа. Остальная техника сдерживала прорыв измененных, которые оправдали ожидания и двинулись на Питер. Поступали сведения, что некоторые особи малоотличимы от людей и даже способны поддерживать контакт. Потому экипажам поступил приказ ни с кем не разговаривать. На вражеской территории любой человек расценивался как угроза.
Шейх затребовал в команду уже проверенного Романа Якушева. Полковник согласился возглавить штурмовую группу, фактически же ею командовал Мансуров. В подчинении были молодые необстрелянные лейтенанты, Шейх с ними перезнакомился и тут же забыл их имена. В костюмах цвета хаки и камуфляжных банданах эти мальчишки казались ему одинаковыми. Побеседовав с ними, Шейх схватился за голову – сплошной пафос и романтика. Спасители мира! Да они при виде первого искажения в обморок упадут или будут спасаться, теряя штаны. Лишь один сержант средних лет что-то из себя представлял.
В кузове трясущейся эмтэхи Мансуров собрал своих орлов на краткий инструктаж. Так должен был сделать каждый проводник.
– Кто из вас бывал в Секторе?! – прокричал он, окинул взглядом подопечных и скривился – прооперированную руку растрясло, и она ощутимо болела. – Так я и знал. Никто. Сектор – аномальная, смертельно опасная зона. Как мы теперь знаем, она еще и управляемая. Значит, на голову в любой момент может свалиться огненный шар или тлен, и вы постареете, вас может поджарить в микроволновке, раскатать по земле тонким слоем, вы будете видеть и слышать призраков, ваша совесть встанет на дыбы. Каждый третий вернется из Сектора седым. Если вернется. Так что в последний раз прошу покинуть машину тех, кто сомневается, что выдержит. Я был в Секторе и не стану вас судить. Бродить по Сектору страшней, чем по минному полю.
Парни сидели молча, поставив между ног зачехленные автоматы. Решимость читалась на их сосредоточенных лицах.
– Что – никто? Все смелые? Посмотрим. Сами будете стирать штаны. И еще одна просьба, самая сложная. Добивайте своих смертельно раненных товарищей. Зачем? Представьте, что вам разворотило живот и вывалились кишки. Вы все понимаете и запихиваете их назад, друзья тянут вас на волокуше, трясут. И тут приходит боль. Вы корчитесь, кусаете губы, бредите, в проблесках сознания понимаете – помощи не будет. А они тащат, трясут. И помимо этого рискуют сами. Хотите так? Не хотите!
