– А! – выдохнул проводник. – До Дубны недалеко, стало быть. Ночевать здесь будем, ночью не пойдем.
Глава 2
Их отвели в подвал, предварительно обыскав и отобрав все оружие. У Кондрата нашли даже две заточки, спрятанные в ботинок «на черный день», а у Марины – газовый баллончик с перцовым спреем, о котором Данила и не подозревал.
Сам Данила, впервые за черт знает сколько времени оказавшийся без оружия – ну то есть вообще, совсем, абсолютно без, мать его, оружия! – чувствовал себя голым. Беззащитным.
И смертельно уставшим. Слишком много всего случилось за этот день. Предательство Гены. Пленение. Убийство Чуба. Правда о его сущности. Подозрения о сущности Марины…
«А знаешь, кто те искажения чует? Хамелеоны…»
Данила привалился спиной к стене. Самое плохое: он по-прежнему ничего не знает. Хамелеоны бывают полностью антропоморфными, вообще без отличий? Отец в Секторе?
Когда сетчатка адаптировалась к темноте, Данила огляделся. Подвал большой и донельзя захламленный. Обычный такой дачный подвал, где заканчивают свой путь ненужные вещи из городских квартир (на балкон – на дачу – в подвал – а там само сгниет…). Тут стояли продавленные кресла с отломанными подлокотниками, кособокие табуретки, буфет со стеклянными дверцами, старый верстак с прикрученными тисками и еще какой-то хлам, неразличимый в полумраке.
Единственным источником света была щель от неплотно прилегающей крышки погреба. Оттуда же доносился невнятный бубнеж конвоиров.
Кондрат, как человек бывалый, сразу оккупировал одно из кресел, вытянул ноги и безмятежно захрапел. Ну и правильно. А чего дергаться, пока следак на допрос не вызовет…
Марина же себе места не находила. Сначала присела у стены, потом встала и прошлась по подвалу, выставив перед собой руки, как панночка из «Вия», попробовала усесться на табуретку – нет, неудобно, опять встала, нащупала стеклянную дверцу буфета…
И совершенно неожиданно ударила кулаком в стекло. «Дзынь» – сказало стекло, раскалываясь на куски, и, прежде чем Данила успел среагировать, Марина схватила один кусок стекла и полоснула себя по предплечью.
– Твою мать! – прорычал Астрахан, подлетая к девушке и вырывая у нее окровавленное стекло. – Совсем спятила?!
– Смотри, – сказала Марина и ткнула располосованную руку Даниле в лицо. – Видишь? Кровь. Значит, я человек. Не хамелеон.
Кровь текла медленно, вязко. Рука у девушки была холодная и липкая. Тяжелые капли тихо падали на пол.
Данила осмотрел рану. Марине хватило ума (или не хватило сноровки?) резать не внутреннюю, а внешнюю сторону предплечья. Резанула неглубоко: пальцы все двигались, значит, сухожилие не задето. В принципе ранение ерундовое, но его надо было промыть и перебинтовать – а то начнет нагнивать или еще чего похуже может случиться. Сектор все-таки…
И аптечку, и все ИПП у них забрали солдаты веры…
– Дура ты, – сказал Данила.
– Дура, – согласилась Марина. – Но не хамелеон. Я человек. А Рома – хамелеон.
Ее начала бить дрожь. По всем признакам истерика была не за горами. Данила обхватил Марину и прижал к себе.
– Успокойся, все будет хорошо, – сказал он. Звучало глуповато, но больше ничего в голову не пришло. Он добавил, отстраняя девушку от себя: – Надо найти воду. И какие-то бинты. Обработать рану, поняла? Посмотри на меня! Ну! Ты меня поняла?
В ответ Марина мелко закивала. В глазах у нее стояли слезы.
– Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь? – раздался за спиной незнакомый голос.
Данила резко обернулся, а Кондрата буквально выбросило из кресла – спал уголовник чутко, и еще до того, как толком проснуться, схватил табуретку и выставил ее перед собой.
– Кто здесь?!
– Успокойтесь, пожалуйста, – ответил тот же голос с напевно-отеческой интонацией. – Нет никакой необходимости прибегать к физическому насилию… Я сейчас выйду на свет, будьте так любезны, опустите, пожалуйста, табурет.
Кондрат покосился на Астрахана, тот кивнул и спрятал за спину руку с окровавленным осколком стекла.
Из темноты появился странный силуэт, почти неразличимый на фоне сваленного в кучу хлама. Странный – потому что принадлежал человеку почти двухметрового роста, узкоплечему и согбенному в три погибели, да еще и закутанному в плед.
– Разрешите представиться, – сказал обладатель инопланетного силуэта. – Прянин Владислав Илларионович. Кандидат наук. Действительный член Российской академии наук, доцент кафедры этнологии исторического факультета МГУ, к вашим услугам.
– Доце-ент… – протянул Кондрат с глупым выражением, не опуская табуретку.
Прянин поклонился и, если бы у него были каблуки, наверняка бы ими щелкнул. На вид ему лет сорок – сорок пять. У Прянина было вытянутое лицо, кривоватый нос и густые брови, скрытые массивными очками в черепаховой оправе. Одна дужка держалась за счет медной проволоки, а вторая была обмотана синей изолентой. Очки знавали и лучшие времена, как, впрочем, и сам доцент: одетый в разнообразнейшие лохмотья, он видом своим напоминал солдата наполеоновской армии после бегства из Москвы.
– Что вы тут делаете? – спросил Данила.
– В настоящее время злоупотребляю гостеприимством отца Андрония. А вообще, провожу этнографические исследования обитателей Сектора.
– Доцент, – повторил сквозь зубы Кондрат и гоготнул. – Готовая кликуха, гы!
– Очень приятно, – откликнулся Астрахан церемонно. – Меня зовут Данила Тарасович Астрахан, это – Геннадий, Кондрат и Марина.
– У меня тут есть немножко самогона, – застенчиво сказал Прянин, протягивая полупустую бутыль. – Выменял у охранников на табак. Можно промыть рану девушке…
Астрахан принял бутылку, откупорил ее и понюхал. В нос шибануло первачом. Сойдет…
– И как вы здесь оказались? – Данила оторвал от футболки Марины длинную полосу ткани. – Я имею в виду в подвале.
– О, это целая история! – сказал доцент и шмыгнул носом. – Меня… эээ… как бы это сказать… спасли мужественные воины отца Андрония.
Марина вскрикнула, когда Данила плеснул ей на руку самогоном и начал перевязывать рану.
– Терпи, – приказал он девушке и уточнил: – От чего они вас спасли?
– Не от чего, а от кого, – поправил его Прянин. – Я находился среди… как бы это правильно сформулировать… пожалуй, племени или даже общины уникального свойства… когда меня нашли солдаты Андрония. Ну и, как полагается, препроводили сюда, в место в высшей степени безопасное, где я и нахожусь уже третий день. Я даже наладил торговые контакты с местными стражами, чтобы раздобыть алкоголь – увы, я крайне склонен к простудам, а по ночам тут, как вы могли заметить, бывает холодно.
– Доцент, слышь, – подал голос Кондрат. – Если ты в натуре такой весь из себя доцент, так разъясни насчет хамелеонов. Командир – расскажи ему, вот пусть объяснит!
