Пленители переглянулись, и седовласый проскрипел:
– Тебе это знание ничего не даст. Ты, может, даже не сдохнешь, а поумнеешь.
Второй хмыкнул:
– Правда, ненадолго.
Шеи коснулся инъектор. Укола Данила не почувствовал, да и какого-то изменения самочувствия – тоже. Его не срубило, прилива сил и воодушевления он тоже не ощутил. А вот Момента совсем расколбасило, на контакт он шел неохотно и нес охинею, из которой Данила понял, что Мародер ставит эксперименты на людях, зачем – непонятно, как – тоже непонятно. А еще он полагал, что где-то здесь Картограф и нужен он Мародеру именно для эксперимента.
Часа через три Момент более-менее очухался, глянул осоловелыми глазами:
– Привет, белочка, опять ты? Гы, опохмелюсь – исчезнешь. Страшшшно?
– Что тут происходит? – спросил Данила мрачно; ему было не до шуток.
– Пипец нам, бро… То есть белка. Бельчец нам всем. И зайчец, гыыы!
«В морду бы ему, чтоб оклемался…»
Словно прочтя мысли Данилы, Момент продолжил серьезно:
– Я тут послушал и вот что понял, бро. Мародер какую-то хрень нашел, искажение, и теперь опыты проводит на людях. И мы нужны ему для того же – для опытов. Фашист хренов!
– А наркотой тебя накачивает зачем?
– Хрен его знает. Писцовый писец, бельцовый бельчец…
Дальше последовал бред. Данила закусил губу. Валить надо! Но как? Руки за спиной, ноги тоже скованы, рядом невменяемый Момент. Наручники крепкие, шпилькой не вскрыть. Надо что-нибудь придумать, чтоб освободиться. Безвыходных ситуаций не бывает. Думай, голова, думай, недаром ведь вкололи что-то, чтобы ты работала.
Но ничто не придумывалось. Момент продолжал нести бред, перескакивая с темы на тему. Болели запястья, сведенные за спиной руки затекли, и, хотя была глубокая ночь, уснуть не удавалось. Переговаривалась охрана, стонала то ли птица, то ли неведомая тварь. Зомбомомент захрапел прямо как живой. А может, он и есть живой? Вдруг в слюне хамелеона вещество покруче биотина? Момент получил инъекцию и регенерировал. Фантастика, конечно, но разве Сектор не фантастичен по сути своей?
К утру Момент очнулся, заворочался, невидимый в темноте, и проговорил:
– Бро, белка ты или нет, но я хочу, чтобы ты знал: я никогда не предавал и не предам тебя.
– Да подожди паниковать, – прохрипел Данила. Во рту пересохло, безумно хотелось пить. – Я вытащу тебя отсюда, слышишь?
Как он это сделает, Астрахан представлял смутно. Сейчас вряд ли что-то получится, а вот когда будут вести с места на место, можно что-нибудь придумать. А если Момента первого поведут? Данила сжал челюсти.
На рассвете снова пришли, на этот раз Мародер с двумя амбалами и седовласый. Моменту вкололи очередную дозу, Даниле – тоже, но не наркотик. Никого никуда не собирались ни вести, ни волочь.
– По-моему, он готов, – с улицы проговорил седовласый скрипучим голосом.
– Можно начинать? – поинтересовался Мародер.
– Да, но лучше часа через два-три. Если мы ошиблись, эксперимент приведет к необратимым последствиям и оба экземпляра придут в негодность.
– И хрен с ними, не жалко!
Постепенно отдаляясь, голоса стихли. Данила напряг руки и дернулся. Подполз к Моменту. Тот валялся, закатив глаза. Знать бы, что задумал враг.
Момент на раздражители не реагировал – надо самому выкручиваться и товарища вытаскивать, а потом еще и Картографа. Н-да, как все повернулось-то!
Остаток времени Данило ползком обследовал земляной пол в надежде наткнуться на шпильку или проволоку. Шансов открыть наручники даже при таком раскладе маловато, но невозможно же просто лежать и ждать, когда придут палачи и поведут тебя на убой!
В итоге он лишь с ног до головы измазался землей да в кровь растер запястья и лодыжки.
Остроты ощущениям добавляла близкое искажение. Что это было, Данила не мог сказать, раньше он с таким не сталкивался. Что-то липкое, тягучее, как трясина, голодное. Генка, когда пришел в себя, тоже не смог опознать искажение.
Видимо, находилось искажение с другой стороны охраняемого ангара и именно с ним был связан эксперимент Мародера.
Осознание того, что никуда вести не будут, а просто затолкают в другую комнату, оптимизма не прибавляло.
Когда солнце брызнуло на стены, Данила вспомнил песню, которую любил слушать отец: «Луч зари к стене приник, я слышу звон ключей, вот и все, палач мой здесь со смертью на плече». Словно отвечая на его мысли, на улице началось оживление, до слуха донеслись возгласы, затем – топот ног. Остановились перед дверью, щелкнул замок. Два черных силуэта направились к Даниле, отбросив на стену ангара длинные тени, Мародер остался на улице.
Данилу перевернули на живот, сняли наручники и тотчас перезащелкнули, освободили ноги. Два других амбала склонились над хихикающим Моментом. Эх, знали бы они, что он вообще не человек! Точнее, скорее всего, не человек.
Как бы то ни было, это существо сохранило разум Момента, оно так же думало и страдало, а следовательно, было другом, и его нужно спасать. Но прежде – спасать себя, что маловероятно. Один из амбалов снял с пояса веревку. Связывать поверх наручников собрался? Как бы то ни было, если и представится шанс освободиться, то сейчас.
Данила прищурился, оценивая ситуацию: один справа, тот, что с веревкой, чуть впереди и слева. Долбануть по шее того, что спереди, благо, растяжка позволяет, крутануться, подсечь второго, а там – будь, что будет.
Впереди стоящий не ожидал атаки, но успел среагировать и отклониться чуть в сторону, из-за чего получил не по седьмому шейному, а в плечо, но все равно на пару секунд оказался выведенным из строя. Второй успел выхватить пистолет – Данила выбил его ногой, свалил амбала подсечкой, но его сбили подоспевшие на помощь «вольные», возившиеся с Моментом.
– Геша, твою мать! Помогай!
Но обдолбанный Момент хихикал в стороне и не думал сопротивляться. В позвоночник уперлось колено, заломили руки, обвязали веревкой, будто тушу, которую собираются подвешивать на крюк. Прижатый щекой к земле, Данила наблюдал берцы врагов. У стены валялся точно так же связанный Момент.
– Не рыпайся, – посоветовали на ухо, – и будешь жить, если повезет. Даже поумнеешь…
Астрахана рывком поставили на подгибающиеся ноги и поволокли на улицу. Свет резанул по глазам. Обогнув ангар и сбавив темп, Данила и конвоиры приблизились к главным воротам, где ждали Мародер с седым. Заскрипели петли. Данилу поволокли в черный зев прохода.
Ноги подкосились, сердце частило и норовило вырваться из груди: там, в темноте, колышется, переливаясь, опасность, неведомая и неотвратимая. Не вырваться, не убежать!
Момент, которого волокли рядом, заорал и вытаращил глаза. Казалось, что даже дреды его встали дыбом. С утроенной силой наркомана Геша принялся сопротивляться, упираясь длинными ногами. С ним церемонились меньше – получив под дых, Момент закашлялся, и дальше его тащили волоком, как два муравья – гусеницу.
