Конечно, вольные на такое не купятся. Зацепят дверь репшнуром, отойдут подальше, дернут из укрытия. А когда гранаты сдетонируют, наемники решат, что все, дорога открыта, можно штурмовать. И вот тут в дело пойдет тротил.
Эшелонированная оборона – вот как это называется.
Пока Данила укреплял оборону, вторая дверь, ведущая на мостки, к лодкам, распахнулась, и на станцию влетел мокрый до нитки Маугли.
– Там! Лодки! – Мальчишка был взволнован до крайности.
– Да, – подтвердил Прянин. – Наверное, на них и приплыли наши враги.
– Надо идти! – выкрикнул Картограф.
Астрахан скомандовал:
– За мной! К лодке! Короткими перебежками!
Он выскочил на мостки, полоснул по берегу из автомата и побежал вперед. Мостки дрожали под ногами, полусгнившие доски вибрировали – то ли от шагов, то ли от чего-то неведомого, пробуждающегося в Глуби. Прянин и Картограф бежали следом. Маугли замыкал.
Когда взорвется тротил, от мостков не останется и следа. Даже если Мародер не погибнет – не такой он человек, чтобы первым соваться в опасное место, – у Астрахана будет фора в пятьдесят метров, и все по воде.
Надо только успеть добежать до найденной Маугли лодки.
Сзади громыхнула граната, спустя секунду – вторая.
Лодки покачивались впереди, борт к борту, ткнувшись носами в причал: три моторных яла и шесть весельных каноэ. До них оставалось метров десять, когда мостки вздыбились под ногами, а в спину мягко и сильно толкнула взрывная волна. Эти десять метров Данила то ли пробежал, то ли пролетел по воздуху и, упав на мокрое дно лодки, обернулся.
На месте лодочной станции поднимался огненный шар – ярко-оранжевый, с черными прожилками. Прянин и Картограф рухнули в лодку сразу за Данилой. Маугли булькнул в воду и тут же вынырнул, вцепившись в корму.
Данила перепрыгнул на соседнюю лодку, перерезал швартовый трос, так же поступил с третьей лодкой и собрался отпустить в вольное плаванье каноэ, но Прянин крикнул, стреляя в сторону лодочной станции:
– Сюда бегут, поторопись! У меня мало патронов!
Пришлось мчать назад и резать веревку. Картограф, беззвучно ругаясь, пытался завести мотор, но не получалось. Прянин стрелял одиночными – берег патроны. Враги не спешили, но в клубах черного дыма Данила видел смутные фигуры с блестящими лысыми головами, а сквозь треск пожара доносилось шипение и щелчки.
Лешие?
Наконец взревел мотор, и лодка рванула вперед. Острый нос врезался в отраженную бурую гарь пожарища, отчего она пошла волнами, и устремился к темнеющему острову Могилевский.
Прянин смотрел вперед с интересом, Маугли – с благоговением, Картограф – равнодушно. Данила же глядел назад, где суетились лешие, отвязывая каноэ, да люди мародера палили в воздух и лезли в воду, пытаясь поймать моторки. Скоро они их поймают – с помощью леших. Надо спешить.
– Быстрее можно, бро? – спросил он у Картографа. Тот покачал головой:
– Увы, это максимум.
Пять каноэ устремились следом за беглецами, с помощью шестого принялись останавливать более быстроходные моторные лодки. Данила сжал кулаки. До Могилевского оставалось совсем немного.
Первая моторка рванулась за беглецами, когда их лодка ткнулась носом в берег. Данила спрыгнул, и его ноги увязли в желтом песке. Стрекот моторов все усиливался, подстегивая, подгоняя вперед, но Астрахан не спешил, прислушивался к ощущениям.
Впустит ли их Глубь? Вроде она не сопротивляется, не пытается сбить с пути, как раньше, сразу после поединка с Шейхом. Но ведь это ничего не значит! Вдруг впереди нет долбаного прохода? Вдруг он навсегда запечатан? Тогда, бро, совсем вилы. Тогда – или лоза сожрет, вон ее сколько здесь, или Мародер пустит в расход.
– Вперед! – скомандовал он и двинулся к темной стене зачарованного леса, оплетенного лозой.
– Не сожрет? – осторожно поинтересовался Прянин.
Опасности не было. И лес, и лоза, и, казалось, весь остров замерли, уснули летаргическим сном.
– Скорее Мародер замочит, – сказал Данила и вспомнил, что в прошлый раз на лодку нападали гигантские дафнии, сейчас же – тишь да гладь.
Он двигался вдоль русла пересохшего ручья, сминая хрупкую траву. Воскликнув что-то, вперед поскакал Маугли. Данила не стал его останавливать. Впереди, – он чувствовал это, – было Сердце. Сокращаясь, оно выталкивает Всплески…
Что же там происходит сейчас? Может, папаша отравил Глубь своим присутствием и поэтому Сектор умер? Или Лукавый учится им управлять, слился воедино и приглашает: заходи, сын… Сейчас разольется его торжествующий хохот, как в голливудском боевике.
Его надо остановить!
Лоза не тронула Маугли, когда тот достиг леса. Она не выглядела мертвой, скорее – уснувшей. Данила несколько мгновений постоял, не спеша нырять под оплетенные деревья, вынул нож и наконец решился.
Лоза спала.
Идти приходилось пригибаясь, маневрируя между розоватыми лианами с шипами. Иногда Даниле казалось, что он движется по бесконечной ворсинчатой кишке, которая вот-вот всосет его и переработает, включит в свою структуру; даже возникали мысли, что так и происходит проникновение в Глубь. Но вспоминалась черная воронка смерча, и Данила понимал: не так, сейчас все – не так. Мир изменился и не станет прежним.
Дорогу преградили поваленные в одну сторону сосновые стволы – будто впереди взорвалась бомба. За ними, как предполагал Данила, и были двери в Глубь.
Перелезая через вырванные с корнями сосны, Астрахан рассчитывал увидеть огромную воронку, как от падения метеорита, или все такой же поваленный лес, но взору его представилась совершенно неземная равнина, окутанная серым туманом. Туман был будто наэлектризован: то вспыхивал лиловым, то гас, и от этого казалось, будто он дышит, как живое существо. В тумане угадывались остроконечные камни, зарождались и таяли смутные тени.
Никакой тебе воронки, никакой враждебности. Все тихо и мирно, опасность – едва уловимым отголоском. Не искажение, не хамелеон, не порождение Сектора. Тогда что же?
Истошная ругань врагов, донесшаяся из лесу, подстегнула, заставила бежать вперед. Первым по стволам поскакал Маугли, за ним, оскальзываясь на лишайнике, устремился Данила с автоматом. Позади него сопели Картограф и Прянин.
Ветер не усилился, небо не налилось чернотой.
За спиной грохнул выстрел – Данила упал, рядом взвыл Маугли. Стреляли картечью. Возможно, лягушонка или зацепило, или он ударился о камень. Патронов почти не осталось, и Данила пальнул сугубо для острастки. По сути, путь был один – вперед и вперед, туда, где вспыхивающий лиловым туман становится совершенно плотным, будто мутное стекло. Главное, не нарваться на пулю.
– Маугли, ты цел? – спросил Прянин, прятавшийся за соседним камнем.
