– Я вас поняла, – фыркнула дамочка.
– А перебивать, между прочим, невежливо, мисс, – хмыкнула я. Кстати, обращение «мисс» без упоминания фамилии, желательно с именем, уже само по себе хамство. Так что мы квиты. – Конечно, свобода – вещь замечательная. Я только «за», обеими руками. Но как по мне, свобода личности заканчивается там, где начинается свобода другой личности.
– Иными словами, вы предлагаете мне ограничить свои права?
– Да. В угоду правам окружающих вас людей.
– Какие же права желаете реализовать вы, миссис Годдард? – насмешливо поинтересовалась американка. – Боюсь, вы находитесь в плену древних предрассудков, веками сдерживавших развитие цивилизации. Свобода личности – вот высшая ценность, как вы не понимаете!
– Ага. Значит, если мне глубоко противны гомики и лесби, я имею полнейшее право взять ружье…
– Это абсурд!
– Нет, милочка, это апофеоз свободы личности.
– Скорее, это ее грубейшее попрание!
– То есть абсолютную свободу личности вы признаете исключительно за собой, стремясь при этом максимально ограничить права окружающих. Что и требовалось доказать.
– Вы юрист?
– Нет, я химик.
– А рассуждаете как юрист. – Со стороны американки это прозвучало как комплимент, хотя юристов как класс я не очень уважаю. Даже несмотря на деда – бывшего главного прокурора Сталинградской области.
– Я рассуждаю логически, мисс. А теперь извольте взять в руки тряпку, отправиться на берег, накопать песочка и как следует выдраить миски. Жрать вы все молодцы, а посуду мыть я за вас должна?
– Рабская психология… – расслышала я бурчание мисс.
– Напротив, – негромко, но так, чтобы она услышала, сказала я, подбрасывая дрова в огонь под большой ретортой. – Это проявление справедливости. В отличие от меня, кое-кто не занят ничем, кроме уничтожения наших продовольственных запасов и качания своих исключительных прав…
Динго
Экспедиция к автобусу прошла даже легче, чем майский поход за машинами. Во-первых, не надо было тащить на себе блоки и канаты. Хотя вру, две бухты тонкого манильского троса мы несли. Пара топоров, пила и лопата не в счет. Во-вторых, у нас был проводник, индейский парнишка, выбиравший наиболее удобную дорогу. Так что в поход вышли пятеро попаданцев: Кот, Курбаши, Аманда, Антилопа и я. Аманду взяли потому, что ни один из нас не имел навыков вождения большого автобуса. А что ни говори, опыт работы на тяжелых грузовиках ближе к этому, чем километры, накрученные за баранкой легковушки или джипа. Да и проводника пусть контролирует как сможет, она говорила, что путь более-менее запомнила.
Дорогу можно было описать, скорее, как скучную, чем как какое-то приключение. Только в одном месте, перебираясь по бревну через Лососевую речку, я едва не сверзился в воду, спасибо Коту, удержал. Однако ноги промочил, пришлось спешно переобуваться. Да еще можно припомнить встречу с индейцами из соседней деревни. Поскольку они оказались знакомыми нашего проводника, то поприветствовали друг друга и разошлись без эксцессов. Так и дошли. С ночевкой, но без проблем.
До места добрались на следующий день еще до полудня. Наш проводник счел свои обязанности выполненными и немедленно, даже не прощаясь, смылся обратно. Автобус оказался здоровенным трехосным серебристым междугородником с синей крышей, силуэтами гончей и надписями «Greyhound» по бортам. Не новый, изрядно поездивший MCI MC-12, если верить шильдику на задней панели, стоял на опушке небольшой рощицы, выходившей по взгорку на довольно ровный участок степи. После небольшой возни удалось открыть водительскую дверь, а следом и дверь салона. Ключей зажигания в замке не было. Впрочем, Аманда, увидев, что я ищу, просто ткнула пальцем в противосолнечный козырек. Действительно, брелок оказался за ним. Оказывается, по американской привычке девушки туда его и припрятали.
Вставил ключ в замок и повернул. Стрелка вольтметра показала, что заряд в аккумуляторе еще есть, несмотря на два месяца стояния в лесу. Однако стоило мне попытаться крутнуть стартер, как Аманда предупредительно воскликнула:
– No, no… – Она вытянула из-под панели какой-то рычаг и перекинула селектор коробки передач в нейтральное положение – You don't start motor in «Parking» position!
[4]
– Ok, thank's, – кивнул я и, поставив автобус на «ручник», попробовал завестись. Со второго захода холодный дизель выбросил клуб черного дыма и затарахтел. Аманда наполовину затолкнула рычаг обратно и показала на шкалу термометра. Я понял, что после прогрева этот рычаг надо вдвинуть обратно до конца. Смысл прогреваться и заряжать аккумулятор был – указатель уровня топлива стоял в положении «больше 3/4», то есть бак, считай, почти полный, а за два месяца батарея сильно разрядилась. Так что я заглушил дизель, только дав ему помолотить на холостых минут десять.
Пока гонял движок и заряжал аккумулятор, остальной народ копался в багажнике. Возле автобуса росла гора вещей: чемоданы, сумки, даже футляр с гитарой нарисовался. Когда я вылез из автобуса, товарищи как раз извлекали здоровенный пластиковый ящик. Следом появились на свет еще два, размером поменьше. Я задал единственный вопрос:
– Народ, а кто у нас на стреме стоит?
Кот с Курбаши переглянулись, после чего последний выругался:
– Твою мать, увлеклись. – Потом на секунду задумался: – Ну тогда я встану.
– Заберись на автобус, – посоветовал я, – останется только башкой вертеть.
Курбаши так и поступил. А мы с Котярой на пару потянули оружейный ящик в сторонку, где его удобнее было изучать. Замок на кейсе был висячий, кодовый с шестью дисками. Однако у нас был универсальный инструмент для взлома кодов – топор. Замок отлетел после второго удара обухом. Открыли крышку. Уже только это оправдывало наш поход полностью. Ружья в ящике были уложены аж в три слоя, в лотках с поролоновыми ложементами. Первыми лежали две винтовки с оптикой, «винчестер» семидесятой модели и какая-то штучная конструкция на основе ремингтоновской затворной группы 700BDL, макмиллановской ложи с алюминиевой шиной и шилленовским стволом. А рядышком еще три цилиндрических тубуса с запасными стволами – два Шиллена и один Кригер. Нормальненько. Я так и замер, увидев клейма. Судя по всему, мужик был фанатом точной стрельбы, раз заказал такой агрегат. Да и прицел на нем стоял не из дешевых – цейссовский Victory FL 6-24х56 Mil-Dot. Ценник на такую оптику, если мне не изменяет память, к трем тысячам баксов подбирался. На семидесятке прицел был попроще – Tasco Super Sniper 10x42HD. Обе винтовки под триста восьмой калибр.
Следующий лоток содержал еще два ствола: Ruger Mini-14, при ближайшем рассмотрении оказавшийся Mini-30, что то же самое, только под калашниковский патрон, который 7,62 с простенькой четырехкратной оптикой, и хеклеровский карабин USC сорок пятого калибра. Там же лежали и магазины, три штуки тридцатиместных к «мини» и четыре «десятки» к карабину.
