Похоже, о кофе мечтали многие, поэтому закупили его на первые же полученные за колеса деньги. А сепаратор пришлось строить опять-таки мне и Догу. В свободное время, блин. Причем за неимением пищевой нержавейки (выпотрошить термос нам не разрешили), пришлось все лудить. Потом мы его тоже загнали падре Хосе — в миссии было молочное стадо в несколько десятков голов, и переработка молока очень интересовала святого отца и как хозяйственника, и как гурмана. За это наша коммуна получила двух дойных коров (торговались люто, пришлось к собственно железке присовокупить техническую поддержку и гарантию) и заказ на маслобойку. Угадайте, кто ее делал…
Обеденный перерыв долгий. Спорили об этом много и горячо, и «производственники» все-таки продавили свою идею. Доводов было много, и гигиенических, и внутриполитических. Для меня обед и послеобеденный отдых — личное время, которое можно посвятить воспоминаниям и размышлениям. Как-то так устроена голова, что самые полезные мысли о работе, и что сделать, и как приходят, когда лежишь пузом кверху, дав отдых спине и ногам.
Подумать о работе не удается. Хитрая Змея рассказывает поселковые новости и сплетни. Я слушаю, хотя и краем уха. Моника, похоже, окончательно принята в индейское бабство, потому что в «войне за стиральные мостки» выступила единым фронтом с Быстроногой Антилопой. Однако американское бабство, несмотря на потери, стойко держится на глубоко эшелонированных гражданских позициях. Канделлу не смутишь и не перекричишь, а Аманда мудра, аки змей, и на любой довод находит десять контрдоводов.
Русское же бабство выше этой свары и в прямом, и в переносном смысле — миссис Годдард организовала кипячение белья и вообще стирку при кухне, но ни индианки, ни американки не спешат к ней присоединиться и стирают на ручье, где мы еще в первые дни сделали полоскательную запруду. Американки надеются продавить свое предложение об организации коммерческой прачечной, против чего уже наше, мужское, политическое руководство, а вот почему Моника ходит на ручей с корзиной — для меня загадка.
Для женщин, однако, это находится в очевидной связи с тем, что они уже женили (в мечтах, разумеется) на ней Всеслава, а на Аманде — Дога. Понять не могу, но запомнить надо. А то ляпну что-то не то, и мне опять будут компостировать мозги в четыре руки (или, точнее, в четыре губы). Вести с полей, огородов и курятника, за который отвечают Ира и Катя, я пропускаю мимо ушей, потому что голова уже гудит. А мне еще конспекты читать и выписки, которые сделал прошлой ночью, когда меня наконец-то допустили до ноутбука с энциклопедией.
ГЛАВА 18
Котозавр
Следующее утро на отдельно взятом кусочке Новой Испании, бухте Хорсшу, выдалось… разнообразным. Некоторые граждане, с чрезмерной радостью встретившие годовщину попаданчества, еще не представляли, насколько они попали. Хмурый и не выспавшийся командир, полночи на троих с Коброй и Рысенком упаивавший испанцев, благодаря молодой здоровой печени, и, что более важно, многолетнему опыту, отделался небольшой головной болью, но, оглядев окрестности, начал зверствовать. Первым делом — учебная тревога. Когда все собрались — коллективное макание в бухту, пробежка вдоль периметра в легком темпе и опять макание. Говорят, что сеньор Родригес-де-Кто-то-ибн-Чей-то сравнивал нашу бравую команду с римскими легионерами — полюбуйтесь своими глазами, союзники. До децимации дело не дошло, но после обеда посыльный индюшонок из Занудиной родни передал мне вызов в штаб, прибыть со всеми наметками и планами. Начало совещания было деловым, но вот милая улыбка присутствовавшей Цинни колола нечистую совесть. Поежившись, докладываю.
— Планы не выдерживают соприкосновения с реальностью — поэтому выработана такая схема: опорной базой ЭПРОН выбрана Гавана, где есть верфи, и вообще перекресток Атлантики. Там остаются Клим, Логинов, Мелиано-наследник и начинают одновременно строить прототип клипера, водолазное судно, химическую лабораторию, ваять подводное снаряжение, подбирать и готовить персонал для всего этого безобразия. Наших должно быть минимум двое, на тот самый «всякий случай», да и не справится Клим в одно лицо. Лаборатория нужна для резины, взрывчатки, смазочных масел, кокаинума. До фига другого тоже, но это — основное.
Кобра нехорошо прищурился, при слове «кокаин», но встревать с вопросом не стал.
— Далее, я, Салли, возможно — Улыбка Енота, плывем в Наглию, закупать тяжелую технику. Паровые машины, трубы, прокат… да и просто осмотреться, резидентура там будет нужна по-любому. Маму я туда тащить не хочу, но есть мнение — что хрен отговорю. Ей токсикологическое образование спать не дает, так применить охота. Для начала — кокс измученной половыми излишествами знати, и сальварсан для нее же, от последствий излишеств. То и другое — очень-очень задорого, ибо имеем монополию. Наше золото залегендируем, и подотчетное испанское лучше в Испании потратим. Не люблю я чужие деньги в своем кармане. Кокаинового листа можно закупить тонны, испанцы его везде выращивают для работяг. Под это дело и хочу оставить маму на Кубе. Покупки быстрыми не будут, вряд ли у них готовыми паровиками склады забиты. Плюс к тому — машины говеные, только-только от вакуумных перешли на пар низкого давления, поэтому будем работать по принципу капитана Немо: в разных местах заказываем детали по нашему чертежу, сборка и отладка — на месте. Предлагаю также Анатолия Годдарда отправить в США, пусть там мосты наводит, мы же почти ни хрена не знаем текущую обстановку свыше нескольких книг по истории и рассказов испанцев!
М-дя, допланировался… Драть меня начали с плана поездки в Англию, потом прошлись по оставленному в одиночестве Толику, ну и самый грандиозный фитиль прилетел за планы наркоторговли. И если командир указывал на отсутствие сети сбыта, и спроса на нераскрученный товар, то Зубр ругался с морально-этической стороны: это англичане вели опиумные войны и занимались всякой аморальщиной, чем мы будем от них отличаться, если сами начнем барыжить кокаином? Моралист хренов. Придумал ведь: «Мы и так собираемся по самое некуда влезать в политику, одно это значит, что у нас руки будут по колено в крови, а ты такую хрень предлагаешь!» Довел свои ракеты до приемлемой дальности-точности, теперь химичит на них зажигательные боеголовки, для большего воспитательного эффекта. Убивать людей, которые лично ему не сделали ничего плохого, напалмом — это нормально. А подсадить на наш товар сотню тех, от кого зависит принятие решений, аристократов, для которых все, кто не они — не люди, понимаешь ли, нельзя. Ничего, в пылу обсуждения командир не дал однозначного запрета на подобную деятельность, то есть запретил — но с дырами в формулировке приказа.
Потом немного перетрясли штат «искпедиции», устаканили штатное оружие — тут споров оказалось как бы не больше. С одной стороны, отправлять в автономку с одними трофеями — опасно. С другой — светить артефактные стволы, которые можно утратить от «неизбежных в море случайностей», например, снять с остывающей попаданческой тушки, тоже не хотелось. Решили брать то, что при утрате не даст никакой пользы захватившему, и к чему можно переснаряжать патроны. Получилось негусто, но логично: АК-74, СКС, снайперский ФАЛ — для дальней дистанции боя, и конструкция совершенно непонятная местным юзерам. Оторвать у Динго от сердца «Итаку» не получилось, дали полунарезную «Сайгу» и триумф нашей инженерной мысли: совершенно стимпанкового вида помповик, в девичестве бывший моим MP-18, простейшей одноствольной переломкой. Все-таки доставшийся нам «Грейхаунд» оказался кладезем нужнейших ресурсов: подствольный магазин из трубы поручня, ствольная коробка — кусок лонжерона, пружины — как бы не из сидений салона, алюминий и пластик из обшивки. На выходе имеем 5+1 зарядный дробовичок, с механикой «Итаки». Стрелять можно и пулей, вместо отпиленного чока наши гансмиты приделали 15-сантиметровый «парадокс». Вся эта красота покрыта изрядным количеством латуни, и вид имеет феерический. И еще отъемный ножевой штык! Стимпанк, как он есть.
