Трофеи же нам достались неожиданные. Даже большие, чем я предполагал. Кроме двух кинжалов и палки, залитой свинцом (подумав, я реквизировал ее себе в качестве трости — чтоб не так нагружать раненую конечность), у отправившихся к праотцам апашей обнаружился достаточно полный кошелек (не ахти сколько, но часы теперь можно не закладывать пока!) и кроме того — вполне исправный пистолет! Что было уже достаточно серьезно: обычные гопники такое оружие с собой не носят. И не по каким-то особым причинам, а просто не воровской это инструмент. Времена нынче все-таки буколические: если прохожие слышат в переулке крик зарезаемого — они бросятся наутек, а вот если грохнет выстрел — все, наоборот, соберутся поглазеть, кто это тут палит. Литет мента такой… Оттого криминальный элемент огнестрелом и не пользуется. Тогда на что он этим?
— Кто ж они такие-то?
— Мари-Луиза сказала, что эти бандиты, разорви их к чертям, держали их у себя. А они от них сбежали! И руку ее брату сломали там… Разбойники их искали и вот нашли!..
Вот пострел — и тут поспел! Я даже и не думал, что он ответит… Интересные, однако, апаши… Дети-то им зачем? Впрочем, ладно, сейчас точно не до этого: сейчас — доктор! Но вот то, что бандюки детей искали…
— Вот что, капитан! Вон там, я вижу — сточная клоака. Давайте-ка наших жмуров — туда! И без разговоров: лучше будет, если они пропадут без следа — а то не нравится мне что-то эта история!..
Пока Мюрат, сердито сопя, стаскивал трупы в канализацию (особенно ему пришлось напрячься с громилой), я прохромал к Мари-Луизе, пересевшей теперь к брату и осторожно гладившей его по здоровому плечу. Мальчишке было худо. До слез. Так что можно было оценить, насколько беспокоит его рука. Но он крепился. Молодец…
— Держись, парень, — сказал я, опять опустившись на колено. — Сейчас мы отправимся все ко мне домой, позовем доктора — и доктор тебя вылечит. Будешь как новенький!
— А они нас больше не найдут? — жалобно спросила девочка, всхлипывая из солидарности с братом.
— Ну, эти больше никого не найдут!
— А там еще такие же есть! — возразила Мари-Луиза. — Там в доме больше людей живет!..
— Но эти же не успели никому рассказать? Откуда другие узнают? — Гм, что-то мне все сильнее оно не нравится. Полицию, что ли, навести на эту малину? (А то, что там блат-хата, можно не сомневаться.) Вот только по какому адресу сие гнездо находится? — Не бойся — вам ничего не угрожает! Да и зачем вы им?
— Они там много детей держат! Калечат — и нищим продают… И руку Анри для этого сломали… Они не ожидали, что он со сломанной рукой убежит, — а Анри смелый, потому мы и смогли удрать!..
Смотрю на руку парнишки внимательней. А ведь это не лубки сместились — это ему именно так ее и сложили после перелома. Черт!..
Ерш твою налево!..
Кажется, в полицию тут идти бессмысленно…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ученик графа Калиостро
«Я не волшебник. Я только учусь».
1
Идти в полицию бессмысленно вот почему…
Филерская служба — несмотря ни на что — в Париже действует весьма прилично. Никакие революции ей не помешали. И про данную затею они не знать не могут. Потому как если там детей калечат и нищим продают — это не маньяк-одиночка балуется. Это бизнес налаженный. И не первый день действующий. К гадалке не ходить.
А раз знают и не принимают мер — значит, схвачено у них все. И если я такой весь из себя благородный явлюсь в околоток и начну правосудия требовать… Ну-ну. Да хоть в полицейское управление всего Парижа… Та еще контора: было время, когда они сами детей похищали — причем среди белого дня! — не так уж и давно, в народе это хорошо помнят. Не хуже истории с Жилем де Рецем. Только в отличие от Синей Бороды тут концов отыскать не удалось. Поговаривали, что за всем стоял лично король — не последний, а из ранешних — и, в общем, не без оснований… Так что в каком-то смысле дело почти традиционное… Ур-роды ублюдочные!..
В принципе, конечно, можно было бы обойтись и без полиции…
Революционная практика последних лет выработала свою собственную модель правосудия… Еще год назад реально было зайти в ближайшую секцию, взять там наряд национальных гвардейцев — и вломиться в этот гадюшник вооруженной силой. Тут бы справедливость восторжествовала по полной программе — никого б даже до гильотины не довели… На соседних фонарях повесили. Со вспоротыми животами. А то и просто головы поотрубали подручными средствами. И таскали бы их потом на пиках, на радость простому люду… Жутко не любили якобинцы всякие проявления Порока, порожденного Старым Порядком. И боролись с ними неукоснительно, ага… У Робеспьера Справедливость пунктиком была… Именно вот так: с большой буквы…
Беда только, что ничего хорошего из этого пунктика не вышло.
Как мы можем видеть, так сказать, на имеющемся перед нами наглядном примере, да… Подозрительных ловили и гильотинировали пачками каждый день — без всякого различия пола, возраста и сословий: стариков, женщин, детей, загреметь на Площадь Революции, где производились казни, можно было с легкостью необычайной — а блат-хата эта как была, так и осталась нетронутой. Не заметили в пылу революционного рвения, ага… И именно поэтому, боюсь, смысла идти в тамошнюю секцию нет по той же причине, что и в полицию: там тоже все схвачено. Причем еще с якобинских времен — а может, и с дореволюционных: эти гниды явно давно там сидят и всех, от кого их безопасность зависит, — наверняка прикормили. Да и секции парижские после Термидора стали далеко уже не те… Права им урезали весьма сильно. Практически — до нуля. И всерьез поговаривают вообще о полной отмене и создании вместо них департаментов, о чем тогда в трактире тот Данила поминал — хотя пока еще не отменили… Одним словом, хорошая р-рэволюционная идея — пойти в секцию. Вот только результат не гарантирован…
Нет, тут придется самому разбираться! И я уж вам разберусь… Мало не покажется…
В рамках этой задумки весь путь до моей квартиры (громко, конечно, звучит для меблированных комнат, но куда от правды денешься — квартирую я там!) я проделал в компании Мари-Луизы, расспрашивая ее о подробностях их злоключений. А Мюрат, соответственно, нес на руках ее брата. И неизвестно еще, кому из нас пришлось легче. Ибо мальчику было больно. А девочка просто боялась. И нам с Наполеоном пришлось приложить все наше, без хвастовства, немалое обаяние, чтобы ее разговорить. И услышать в процессе весьма много интересного из жизни Франции текущего периода… Хотя нельзя сказать, что ничего подобного ни мне, ни тем более Наполеону не было ранее известно, но… Нет, глубоко правы были китайцы с их проклятием про эпоху перемен!..
Престранное, надо полагать, со стороны было зрелище… Идет по улице здоровенный кавалерист со стонущим ребенком на руках. А следом — весело болтающие хромой коротышка, опирающийся на палку, и похожая на чучело девочка… Причем время от времени вся компания еще и присаживается отдохнуть — в основном из-за моей ноги. Хотя и Мюрат не отказывался… Боюсь даже, что предпринятые мной меры по сокрытию трупов на месте происшествия после такого марша через пол-Парижа потеряли всякий смысл: при желании проследить путь нашей ретирады не составило бы особого труда. Одна была надежда — на позднее время. И освещение уличное плохое, и прохожих не так уж много, а если двигаться, держась у стен, так и вовсе можно остаться незамеченными.
