А того хуже — если он от страха напьется… Случилось такое пару раз — пока я не приказал строго-настрого изъять всю выпивку из пределов его досягаемости. Так что теперь его еще и от недостатка спирта в организме колбасит… Непонятно? А эти, нлять, революционные воспитатели из него алкоголика сделали. Регулярно напаивая мальца вдрабадан. Для приобщения, видимо, к народной культуре (наряду с обучением сапожному ремеслу. Как Ваньку Жукова, ага…) Так что он в итоге привык. И без дозы одно время вообще спать отказывался идти. До истерики совершенно невменяемой. Вот мне и пришлось придумывать замену.
Вот я и придумал…
Рассказывать ему сказки. Какие знаю. А знаю я, к счастью, без преувеличения, немало. А по нынешним временам — так не просто немало, а сплошные шедевры. Поскольку ни братья Гримм, ни Ганс Христиан Андерсен покуда еще неизвестны в этом мире. Про более поздних авторов уж и не говорю… Один «Карлсон, который живет на крыше» произвел на мальчишку совершенно убойное впечатление… А я не только эту историю знаю… Так что пока баек хватает…
Но если от времени стерлись слова
Ему никогда не стереть
Историю, где есть любовь и борьба
Шум битвы под сенью родного герба
За счастье, свободу и честь!
Ну — тоже не шедевр, как и давешняя песенка. Ну так и я не Пушкин — как смог, так и перевел. Да и сам-то оригинал, надо отметить — тоже далек от совершенства. Но для такого вот непритязательного исполнения — вполне годится… Мальчишку уже захватил ритм стиха и его содержание: глаза горят, все внимание на меня, пальцы ухватились за одеяло… Все страхи забыты — ребенок ждет начала захватывающей истории… Ну — вот она…
— Когда-то, давным-давно, был неподалеку отсюда один вольный город. Известный в окрестных землях как Город Мастеров… И жил в том городе простой подметальщик улиц — юноша по имени Караколь…
Беда только, что эта вечерняя сказка — единственный успех во всем деле с королем. А вот в остальном…
Мало того, что у пацана сильнейший психоз, сформированный теми условиями, в которых его содержали, а также алкоголизм и совершенно бомжовые манеры (ну, его же на «санкюлота» обучали…) — так у него, похоже, еще и отставание в умственном развитии. Примерно как раз на те пару лет, когда из него выбивали «аристократическое воспитание». Правда, точно определить это пока не получается — он говорить нормально не может: заикается, дергается, сложные фразы не произносит — но хорошего все равно мало. Может, со временем и выправится, конечно — а если нет?
Но еще хуже обстоит с туберкулезом.
Так как «чЮдесного исцеления юного Л. Капета св. Бонапартом посредством наложения длани» пока не произошло. И непонятно вообще — есть ли эффект. Разве что больному — ну ребенок ведь! — кедровое масло уже надоело. И приходится исхитряться, чтобы впихнуть в него очередную порцию. Чего мы только не придумывали… Вплоть до того, что теперь вообще сами все поголовно этим маслом питаемся — в том числе и в профилактических целях полезно — и нам оно тоже в горло уже не лезет (спасибо милому другу полковнику Дюруа: ресторатор, занимающий нынче пост коменданта Тампля, оказался отличным поваром и все время умудряется готовить еду так, чтобы кедровое масло в ней не особо ощущалось). Вот не думал никогда, что буду испытывать такое отвращение к кедровым орехам! А теперь смотреть на них спокойно уже не могу…
Не знаю уж, в чем тут дело. Может быть, в том, что это кедровые орехи местного — европейского производства? Наполеон эту штуку называет «итальянская сосна» — пиния, а орехи, соответственно — pinoli, то есть сосновые. А по-французски — pignons (что то же самое), а дерево «pin» или «de pin», хотя по науке вроде как «Кедр Европейский». И я тут, честно сказать, совсем запутался — кедр это или сосна? — но на вид и вкус точно такие же, как наши. Так что даже когда мне достали «настоящие, из Сибири» — de la Siberie, — я отличить одни от других не смог (если и обманули — как проверишь?). К слову сказать: когда я сдуру принялся настаивать на своей версии — выяснилось, что у здешних НАСТОЯЩИХ — то есть «ливанских» — кедров никаких ОРЕХОВ НЕТ. А есть семена типа наших сосновых. Ну и «масло» получается — смола… (у меня, вообще-то, честно сказать, чуть крыша не отъехала с перепугу: мир-то вполне мог оказаться продуктом моего же собственного бреда с такими-то ляпами; хорошо вовремя вспомнил, что и раньше-то НЕ ЗНАЛ о том, есть у ливанского кедра орехи или нет — думал только почему-то — так что удалось все же не сорваться с нарезки… Ага: всем попаданцам в иные миры и времена — «в мемориз!», так сказать…).
Поэтому терзаюсь еще и по данному поводу. Шарлотте, правда, ничего не сказал. Зачем? Будет нервничать — это мальчишке передастся, а оно надо? Она ж основная сиделка, все время рядом. Сейчас пока относительно спокойна — сидит вот, тоже сказку слушает, с не меньшим интересом, чем брат (ну дети, что взять…), завернувшись в шаль. Поверила пока мне на слово… Тем более парню на вид вроде как лучше (толку-то: кровавый кашель остался и даже доктор Иванов (да и не только он — я много кого приглашал уже…) ничего внятного сказать не может, хотя осматривает больного регулярно, а мне остается уповать разве только на учителя моего Калиостро) и он не выглядит больше доходягой в последней стадии…
В конце концов я даже гипноз применил… Ну знаю я — как и все такие мои умения, чисто случайно — кое-что из шаманского арсенала. Запустил. Работает (как проверять — тоже знаю). Но есть ли в данном случае эффект? Уж слишком хворь сильная… В общем, остается тут только как графу Монте-Кристо — ждать и надеяться. В конце концов «… такие вещи случаются. Редко — но бывает…» (или как-то так). Известны случаи, когда организм сам справлялся с этой штукой, вырабатывая специальные антитела или что-то наподобие, так что человек преспокойно проживал жизнь, даже не ведая о том, что туберкулезник… Почему здесь так не может случиться? Почему мальчишке не может повезти?
4
Ну, наконец, вроде наше королевское величество уснуло.
Тихонечко встаю и направляюсь к двери, покивав на прощанье Шарлотте. У меня еще дел до черта на сегодня — опять буду полночи сидеть — революция у нас чай, как-никак! Каждая минута на счету. Не до задержек.
Но девушка неожиданно тоже выходит за мной в коридор.
— Господин генерал! Я хочу с вами поговорить…
Ну… Чего бы и не пообщаться немножко? И так редко видимся. А она все ж таки — типа моя гостья… Ага: все в той же тюрьме. И даже режим фактически не изменился. Разве что стал чисто добровольным: я честно попросил королевскую дочку не высовываться без надобности и без охраны за периметр замковых стен — по нынешним-то временам очень даже обоснованное требование — и она мою просьбу честно же выполняет.
Хотя вообще-то ей просто некогда выходить в город: практически все время приходится быть возле больного брата — пару раз только выезжала по магазинам, чтобы лично закупить и заказать что-то из одежды и еще какой-то бытовухи. Жизни она совершенно не знает, поэтому в поездках ее сопровождал Дюруа, обеспечивая ведение переговоров с продавцами, а по совместительству и командуя охраной. Он же мне и доложил об этих поездках — Шарлотта у меня не отпрашивалась. Ну не тиран же я какой домашний, в самом деле?
