– Ах, боже мой! А у нас и ужинать приготовлено, – говорила
Александра Семеновна в ужаснейшем горе. – А в пятницу-то придете к нам?
– Приду, Александра Семеновна, честное слово, приду.
– Да вы, может быть, побрезгаете, что он вот такой...
пьяный. Не брезгайте, Иван Петрович, он добрый, очень добрый, а уж вас как
любит! Он про вас мне и день и ночь теперь говорит, все про вас. Нарочно ваши
книжки купил для меня; я еще не прочла; завтра начну. А уж мне-то как хорошо
будет, когда вы придете! Никого-то не вижу, никто-то не ходит к нам посидеть.
Все у нас есть, а сидим одни. Теперь вот я сидела, все слушала, все слушала,
как вы говорили, и как это хорошо... Так до пятницы...
Глава VII
Я шел и торопился домой: слова Маслобоева слишком меня
поразили. Мне бог знает что приходило в голову... Как нарочно, дома меня
ожидало одно происшествие, которое меня потрясло, как удар электрической
машины.
Против самых ворот дома, в котором я квартировал, стоял
фонарь. Только что я стал под ворота, вдруг от самого фонаря бросилась на меня
какая-то странная фигура, так что я даже вскрикнул, какое-то живое существо,
испуганное, дрожащее, полусумасшедшее, и с криком уцепилось за мои руки. Ужас
охватил меня. Это была Нелли!
– Нелли! Что с тобой? – закричал я. – Что ты!
– Там, наверху... он сидит... у нас...
– Кто такой? Пойдем; пойдем вместе со мной.
– Не хочу, не хочу! Я подожду, пока он уйдет... в сенях...
не хочу.
Я поднялся к себе с каким-то странным предчувствием, отворил
дверь и – увидел князя. Он сидел у стола и читал роман. По крайней мере, книга
была раскрыта.
– Иван Петрович! – вскричал он с радостью. – Я так рад, что
вы наконец воротились. Только что хотел было уезжать. Более часу вас ждал. Я
дал сегодня слово, по настоятельнейшей и убедительнейшей просьбе графини,
приехать к ней сегодня вечером с вами. Она так просила, так хочет с вами
познакомиться! Так как уж вы дали мне обещание, то я рассудил заехать к вам
самому, пораньше, покамест вы еще не успели никуда отправиться, и пригласить
вас с собою. Представьте же мою печаль; приезжаю: ваша служанка объявляет, что
вас нет дома. Что делать! Я ведь дал честное слово явиться с вами; а потому сел
вас подождать, решив, что прожду четверть часа. Но вот они, четверть часа:
развернул ваш роман и зачитался. Иван Петрович! Ведь это совершенство! Ведь вас
не понимают после этого! Ведь вы у меня слезы исторгли. Ведь я плакал, а я не
очень часто плачу...
– Так вы хотите, чтоб я ехал? Признаюсь вам, теперь... хоть
я вовсе не прочь, но...
– Ради бога, поедемте! Что же со мной-то вы сделаете? Ведь я
вас ждал полтора часа!.. Притом же мне с вами так надо, так надо поговорить –
вы понимаете о чем? Вы все это дело знаете лучше меня... Мы, может быть, решим
что-нибудь, остановимся на чем-нибудь, подумайте! Ради бога, не отказывайте.
Я рассудил, что рано ли, поздно ли надо будет ехать.
Положим, Наташа теперь одна, я ей нужен, но ведь она же сама поручила мне как
можно скорей узнать Катю. К тому же, может быть, и Алеша там... Я знал, что
Наташа не будет покойна, прежде чем я не принесу ей известий о Кате, и решился
ехать. Но меня смущала Нелли.
– Погодите, – сказал я князю и вышел на лестницу. Нелли
стояла тут, в темном углу.
– Почему ты не хочешь идти, Нелли? Что он тебе сделал? Что с
тобой говорил?
– Ничего... Я не хочу, не хочу... – повторяла она, – я
боюсь...
Как я ее ни упрашивал – ничто не помогало. Я уговорился с
ней, чтоб как только я выйду с князем, она бы вошла в комнату и заперлась.
– И не пускай к себе никого, Нелли, как бы тебя ни
упрашивали.
– А вы с ним едете?
– С ним.
Она вздрогнула и схватила меня за руки, точно хотела
упросить, чтоб я не ехал, но не сказала ни слова. Я решил расспросить ее
подробно завтра.
Попросив извинения у князя, я стал одеваться. Он начал
уверять меня, что туда не надо никаких гардеробов, никаких туалетов. «Так,
разве посвежее что-нибудь! – прибавил он, инквизиторски оглядев меня с головы
до ног, – знаете, все-таки эти светские предрассудки... ведь нельзя же
совершенно от них избавиться. Этого совершенства вы в нашем свете долго не
найдете», – заключил он, с удовольствием увидав, что у меня есть фрак.
Мы вышли. Но я оставил его на лестнице, вошел в комнату,
куда уже проскользнула Нелли, и еще раз простился с нею. Она была ужасно
взволнована. Лицо ее посинело. Я боялся за нее; мне тяжко было ее оставить.
– Странная это у вас служанка, – говорил мне князь, сходя с
лестницы. – Ведь эта маленькая девочка ваша служанка?
– Нет... она так... живет у меня покамест.
– Странная девочка. Я уверен, что она сумасшедшая.
Представьте себе, сначала отвечала мне хорошо, но потом, когда разглядела меня,
бросилась ко мне, вскрикнула, задрожала, вцепилась в меня... что-то хочет
сказать – не может. Признаюсь, я струсил, хотел уж бежать от нее, но она, слава
богу, сама от меня убежала. Я был в изумлении. Как это вы уживаетесь?
– У нее падучая болезнь, – отвечал я.
– А, вот что! Ну, это не так удивительно... если она с
припадками.
Мне тут же показалось одно: что вчерашний визит ко мне
Маслобоева, тогда как он знал, что я не дома, что сегодняшний мой визит к
Маслобоеву, что сегодняшний рассказ Маслобоева, который он рассказал в пьяном
виде и нехотя, что приглашение быть у него сегодня в семь часов, что его
убеждения не верить в его хитрость и, наконец, что князь, ожидающий меня
полтора часа и, может быть, знавший, что я у Маслобоева, тогда как Нелли
выскочила от него на улицу, – что все это имело между собой некоторую связь.
Было о чем задуматься.
У ворот дожидалась его коляска. Мы сели и поехали.
Глава VIII
Ехать было недолго, к Торговому мосту. Первую минуту мы
молчали. Я все думал: как-то он со мной заговорит? Мне казалось, что он будет
меня пробовать, ощупывать, выпытывать. Но он заговорил без всяких изворотов и
прямо приступил к делу.
– Меня чрезвычайно заботит теперь одно обстоятельство, Иван
Петрович, – начал он, – о котором я хочу прежде всего переговорить с вами и
попросить у вас совета: я уж давно решил отказаться от выигранного мною
процесса и уступить спорные десять тысяч Ихменеву. Как поступить?
«Не может быть, чтоб ты не знал, как поступить, –
промелькнуло у меня в мыслях. – Уж не на смех ли ты меня подымаешь?»
– Не знаю, князь, – отвечал я как можно простодушнее, – в
чем другом, то есть что касается Натальи Николаевны, я готов сообщить вам необходимые
для вас и для нас всех сведения, но в этом деле вы, конечно, знаете больше
моего.
