— Труп увезли? Зачем? Какую ценность он представляет? Вы внимательно изучили все обстоятельства данного происшествия? Ничего не пропустили мимо? Сколько было нападавших?
— Не знаю, герр советник. Я же не криминалист…
— Да? Ну, считайте, что вам повезло. Криминалист тут есть. И достаточно компетентный. Это я. Надеюсь, что мою квалификацию никто не подвергает сомнению?
— Ну что вы, герр советник! Как можно!
— По-разному можно, герр ассистент. По-разному… Так вот, любезнейший, я на месте происшествия был. И внимательно его осмотрел.
— Я ничего об этом не знал! Мне никто об этом не докладывал!
— А должны были?
— Э-э-э…
— Ладно. Об этом после. Так вот, герр ассистент, не было никаких нападавших. Машину никто не расстреливал.
— Но… Простите, герр советник, но в бортах были обнаружены пулевые пробоины…
— Все убитые солдаты конвоя и водители машин были застрелены из пулемета. Сами они были вооружены винтовками и пистолетами, но никто из них не успел сделать ни одного выстрела — настолько все произошло быстро. Из пулемета стреляли с одной точки — из кузова грузовика. Там полно стреляных гильз. Стрелял, по-видимому, ваш русский. А вот пулевые пробоины в кузове действительно есть. Я даже пулю нашел. От патрона к автомату МП-40. Кстати, судя по нарезам, она из него и выпущена.
— Ну так это могли быть и нападавшие!
— Ну да, ну да… И стояли они все это время на одном месте.
— Почему?
— Вот и я вас спрашиваю — почему? Судя по стреляным гильзам, именно так все и было. Стрелявший стоял на одном месте. Правда, он не мог видеть с него большую часть поляны. А соответственно, и солдат на ней… Как-то глупо он себя повел, вам не кажется?
— Но мы же не знаем, в кого он стрелял!
— И при этом ни в кого не попал… А в кого… Надо полагать, в вашего подопечного, в русского и в Горна. Кстати, а вы не выяснили, как он оказался на месте происшествия?
— Э-э-э… Он мог проезжать мимо…
— Вот вам и отъехавший автомобиль! А кто на нем уехал?
— Нападавшие.
— Разве? А я почему-то думаю, что это был ваш русский подполковник. Как погиб Горн?
— От разрыва гранаты.
— Нет. Он уже был мертв к этому времени. От разрыва гранаты погибло двое солдат, осматривавших трупы. У гауптштурмфюрера был сломан позвоночник. Как вы полагаете, кто мог это сделать? Кто там на месте был настолько силен?
— Ну, я как-то затрудняюсь на это ответить…
— Не знаете?
— Нет.
— Тогда я вам подскажу. Это был ваш подопечный — Вилкат!
— Но этого не может быть! Он никогда не напал бы на своего!
— Тем не менее он это сделал. И Горн стрелял в него в упор из своего пистолета.
— Невозможно!
— Однако уцелевший солдат охраны утверждает именно это.
— Но он без сознания! Ничего не говорит!
— Ну да… Он безнадежен, тут вы правы. Видимо, именно из человеколюбия медсестра и колет ему постоянно успокоительное. Чтобы он мирно умер во сне. И ничего при этом не рассказал…
— Ерунда какая-то…
— Да? А вот наша милая фройляйн как раз и нашла в корзине под столом осколки ампул. Именно от этих лекарств. И сумела побеседовать с солдатом, прежде чем он уснул. На этот раз — окончательно. Вы ведь не знали об этом ничего, так?
— Не знал…
— И оспаривать показания фройляйн Магды вы ведь тоже не будете? Обвинять ее в некомпетентности?
— Нет…
— Думаю я, что врач не откажется сообщить мне, кто же был настолько человеколюбив, что попросил его лечить раненого именно таким образом?
— Но…
— В свете вновь открывшихся обстоятельств я буду рекомендовать рейхсфюреру пересмотреть его отношение к вашей программе. Во всяком случае — провести всестороннюю проверку всей вашей деятельности. Всей деятельности, вы меня понимаете?
— Да, герр советник…
— Вот и славно! Я вас более не задерживаю. Можете быть свободны. Пока…
ГЛАВА 14
Конечно, дорогой это направление можно было назвать весьма условно. Какой-нибудь современный автомобиль скончался бы на ней уже через несколько километров. Но трофейный «Опель» пер вперед очень даже резво. Во всяком случае, расстояние между мной и потенциальными преследователями неуклонно возрастало. Первый пост я миновал почти без задержки — видимо, солдаты на нем знали автомобиль и его хозяина. Тормозить меня не стали и шлагбаум задрали вверх очень даже резво. Так что проехал его я, только слегка сбросив скорость на повороте.
На втором посту пришлось открыть окно и высунуть в него недовольную морду. В левой руке я держал предварительно раскрытое удостоверение личности покойного гауптштурмфюрера. Повелительный взмах рукой — и солдат торопливо поднял передо мной опущенное бревно шлагбаума. На удостоверение он даже и не посмотрел, слишком очевидным было мое намерение сунуть его прямо ему в рыло. Априори в таком случае как-то не возникает желания внимательно вглядываться в содержимое документа. Задерживая столь недовольного офицера, солдат может схлопотать некоторые неприятности по службе. И не только в немецкой армии…
Перед моими глазами встала выжженная палящим солнцем земля. Редкие пальмы по обочинам дорог. Мы сидели под навесом на веранде небольшого придорожного кафе. Женька жадно пил холодный сок. Жара действительно была прямо-таки африканская. Что, собственно говоря, удивления не вызывало — как-никак, а находились мы именно там, в Сьерра-Леоне.
— Поделись секретом, — спросил я у Женьки, когда он поставил запотевший бокал на столик. — Как ты умудряешься по этим дорогам приезжать вовремя? Я так с запасом выезжаю, и то все время опаздываю. Пока на блокпостах втолкуешь солдатам, куда и зачем я еду, пока до них дойдет…
— Ты неправильно мыслишь. Надо учитывать их психологию.
— Это, прости меня, как? Они все — вчерашние крестьяне или вовсе — безработные. Их офицеры строгают так, что только стружка летит. Какая уж тут психология? Я и сам числюсь советником, тоже вроде бы как начальство, да пока это им втолкуешь, семь потов сойдет. А ты — так вообще гражданский человек! С обычных водителей они так деньгу косят — наше ГАИ удавилось бы от зависти!
— Ты не прав. Что тут строжайше запрещено делать гражданским?
— Да много чего.
— А все же? Применимо к армии?
— Форму надевать запрещено. Оружие носить. Хотя его и так все таскают, вон, даже у тебя в машине АК лежит. Ты вообще обнаглел, между нами говоря, так его возить. Хоть бы под сиденье убрал. Я, конечно, понимаю, отмазаться ты сумеешь, но на фига это нужно — лишний геморрой?
