– Мало ли кто мог проехать.
– Номера «Жигулей» были замазаны. И оба раза они останавливались примерно в километре от объекта.
– Как же их удалось обнаружить?
– Мои ребята работали под бригаду ремонтников. Но не это сейчас главное, Константин Петрович. Что-то произошло в последние день-два, из-за чего они решили тебя убрать.
– А что же могло случиться в последние день-два? Копельман? Нет, это не то. Скорее азеры за наезд «синих» отомстили. Айваз? Нет. Да вот еще, Гриша Володин вернулся… Погоди, погоди. Разворачивайся, Владимир Иванович. Поехали к Григорию.
Глава 25
У подъезда, в котором жил Григорий Володин, толпился народ. Здесь же стояли несколько «уазиков» и «рафиков», «Скорая помощь» и милиция.
– Похоже, ты был прав, Константин Петрович, – сказал Семенков, останавливая «Волгу» на въезде во двор.
В квартиру Володина никого не впускали. Судя по всему, там работала следственная бригада городского управления внутренних дел. Пришлось довольствоваться разговорами соседей, которые, как всегда, в корне противоречили друг другу.
Одни говорили, что на квартиру коммерсанта совершили налет неизвестные грабители в масках. Другие утверждали, что никаких грабителей в масках не было, а к Володину приходила какая-то девушка. Наверное, проститутка по вызову.
– Эти кооператоры, бизнесмены чертовы, они такие, – особенно громко возмущалась тетка в замызганном синем халате, по виду дворничиха. – Денег куры не клюют, девать некуда. Вот на блядей их и тратят. Семья-то в Москве.
– У него же только что отца убили, – возражал сухощавый пенсионер.
– Ну и что? Водкой залил. А пьяному мужику море по колено, ему сразу бабу подавай.
Толпа у подъезда неожиданно смолкла. Двое санитаров вынесли на носилках тело Григория Володина. К его обнаженной до локтя руке пластырем был прикреплен тонкий шланг. Рядом с носилками шел врач, который держал над головой пластиковую капельницу.
– Пропустите! – нервно воскликнул он.
– Живой, – удивился Константин, стоявший вместе с Семенковым позади толпы.
– Пока, – добавил начальник службы безопасности.
Пострадавшего загрузили в машину «Скорой помощи», хлопнули дверцей, и белый «уазик» с красной полосой, включив сирену, выехал со двора.
– Что будем делать, Владимир Иванович? – удрученно спросил Константин. – От Гриши сейчас много не узнаешь.
– Будем надеяться на врачей.
Из подъезда вышел молодой мужчина в милицейском мундире, следом за ним еще один, постарше, в гражданском костюме.
– Постой здесь, Константин Петрович. Я сейчас вернусь.
Семенков направился к мужчине в гражданском. Несколько минут они разговаривали, после чего начальник службы безопасности вернулся к Панфилову.
– Знакомый из прокуратуры, – объяснил он, отводя Панфилова в сторону. – Удалось кое-что выяснить. Володин получил несколько огнестрельных ранений в область грудной клетки и живота. Выстрелов никто из соседей не слышал.
– Бесшумное оружие?
– Этого следовало ожидать. Следов взлома на двери не нашли. Свидетелей очень немного. Показания путаные. Кто-то как будто видел девушку, другие говорят о двух молодых людях. Самого Володина нашли у порога квартиры. Дверь была приоткрыта. Раненого заметила соседка, вышедшая выгулять собаку. Скорее всего дело обстояло так. В дверь Гришиной квартиры позвонили, он открыл и сразу получил порцию свинца. Ему еще сильно повезло. Убийцу или убийц кто-то спугнул, и они не добили Григория.
– Поехали отсюда, – мрачно проговорил Константин, – больше нам здесь делать нечего.
Они направились к машине.
– Григорий знает больше, чем сказал нам при встрече. В его руках ниточка. Только… не оборвалась бы она.
– Я понял, Константин Петрович. Отправлю человека в больницу, чтобы присматривал за Володиным.
* * *
Трель телефонного звонка, раздавшегося после полудня в квартире Панфиловых, прозвучала сигналом тревоги. Поднявший трубку Игнат Панфилов услышал насмерть перепуганный голос Наташи:
– Игнат, это ты?
– Что случилось?
– Я… я не могу рассказать тебе об этом по телефону. Приходи ко мне.
– Что-нибудь с мамой?
– Нет, с ней все в порядке. Это… это совсем другое.
– Хорошо, скоро буду.
Игнат даже не стал переодеваться. Выскочил на улицу как был, в спортивном костюме. Единственное, что он успел сделать перед тем, как покинул квартиру, – сунул за пояс спортивных брюк лежавшую на полке платяного шкафа «беретту».
Игнат бежал к дому Наташи, жившей в нескольких кварталах от него, дворами. Единственная мысль барабанной дробью стучала в его голове: «Что же могло случиться? Может, на нее напали? Пытались изнасиловать? Что?»
Пробежав мимо детской площадки с грибками и песочницей, он нырнул в подворотню, от которой до Наташиного дома было рукой подать. В нос ударил запах гниющего мусора и застоявшейся мочи. Это место, облюбованное ханыгами и алкашами, не убирали, наверное, со времен всемирного потопа.
Вынырнув из подворотни, Игнат лицом к лицу столкнулся с двумя высоченными детинами. На их бычьих шеях висели золотые цепи в палец толщиной.
Дружно сдвинув плечи, размерами не меньше шестидесятого, они преградили Игнату путь.
– Куда бежишь, пацан?
Один из них, в белой майке, трещавшей на могучих плечах, грубо толкнул Панфилова-младшего в грудь. Игнат, чуть запыхавшийся после бега, отступил назад.
– Что надо? – переводя дух, спросил он.
Парни захохотали.
– Нет, ты понял, какой малек?
– Бегун, в натуре.
– Лучше свалите, – угрожающим голосом произнес Игнат, отступая к стене. – Я тороплюсь.
– Нет, ну ты понял, бля? Он торопится. Может, тебя еще на руках снести?
– Мне неприятности не нужны. Дайте дорогу.
– Зато нам скучно, – загоготал детина в белой майке.
– Сейчас будет весело.
Игнат выхватил из-за пояса пистолет, передернул затвор и направил ствол на ближнего мордоворота.
– Отвали.
– Чегой-то у него там? – медленно проговорил второй.
– Мудила ты, Кабан, – отступив на шаг, сказал громила в белой майке. – Тебе ж Каблук сказал про волыну.
– Что? Так значит, это Каблук?
И тут страшный удар обрушился сзади на голову Игната. Мгновенно потеряв сознание, он упал на грязный выщербленный асфальт, пистолет вылетел из его ослабевшей руки и отлетел к стене.
Здесь его и подобрал Каблук, который неслышно подобрался к Игнату сзади с другой стороны подворотни. Снимая с пальцев правой руки кастет, он сипло засмеялся.
