– Куда бежать, зачем?
– Пересидим пока где-нибудь во Флориде или Калифорнии…
Слушая друга, Кононов все больше мрачнел. Его оптимизм улетучился в тот же момент, когда он узнал, кто прибыл на встречу с ним.
– И семьи здесь нельзя оставлять ни в коем случае. Представляешь, что с ними могут сделать, если узнают, что мы скрылись?
Спустя двенадцать часов после этого разговора Александр Кононов и Николай Ладыгин покинули борт самолета «Боинг-747», приземлившегося в международном аэропорту Лос-Анджелеса. Там же они взяли напрокат машину и отправились в курортный городок Санта-Ана.
Глава 34
Панфилов уже начал тяготиться пребыванием в Нью-Йорке.
Прошло две недели с тех пор, как он приехал в Америку, а никаких реальных результатов достигнуто не было. Левин кормил обещаниями, ссылаясь на объективные трудности и упрямство клиента, а потом и вовсе исчез.
Панфилов уже начал подумывать о том, чтобы готовиться к отъезду.
Наконец в один прекрасный сентябрьский день Альберт Левин объявился в ресторане «Тройка».
Увидев за угловым столиком Панфилова, он подсел к нему и, радостно улыбаясь, сказал:
– Скоро все уладится.
– Где вы были, Альберт Георгиевич? – без особого энтузиазма поинтересовался Константин. – Я уже начал думать, что зря приехал.
– Вы совершенно напрасно сомневались, Константин. Мы свое слово держим.
– Кто это «мы»?
Левин запнулся, когда понял, что сболтнул лишнего. Его лицо покрылось красными пятнами.
– Мы – это я и люди, которые мне помогают, – сказал он отстраненным голосом. – Извините, Константин, мне пора. Нужно лететь в Калифорнию.
Через пару дней в гостиничный номер Панфилова кто-то постучал.
Константин открыл дверь.
На пороге стоял хозяин гостиницы, который с еще более кислым видом, чем обычно, вручил ему русскоязычную газету, издающуюся в Нью-Йорке.
– Почитайте, – сказал он. – Там на первой странице есть интересный материал.
Заголовок, набранный аршинными буквами, гласил: «ФБР объявляет войну русской мафии!» И дальше по тексту: «Вчера в городе Санта-Ана, штат Калифорния, агентами Федерального бюро расследований были задержаны члены организованной преступной группы, занимавшиеся вымогательством денег у известного русского банкира. Представители Федерального бюро расследований официально признали факт задержания, но пока, в интересах следствия, отказываются называть имена задержанных. Однако нашей редакции удалось установить, что среди них двое воров в законе, известные в определенных кругах Брайтон-Бич как Леон и Дед…»
Дальше Жиган читать не стал, и так все было ясно – дело не выгорело, пора собирать манатки и отправляться домой.
Каким образом ФБР узнало о происходящем и кто навел ищеек на след Альберта Левина и его подельников, уже особого значения для Жигана не имело.
Между прочим, дальше в заметке было написано, что вор в законе Дед является одним из лидеров всей русской организованной преступности в Соединенных Штатах Америки, а его фамилия…
Кто-то постучал в дверь номера.
Снова представив себе унылую физиономию хозяина гостиницы, Жиган без особой охоты открыл.
Поначалу Панфилов решил, что ему что-то мерещится. Даже зажмурил глаза и помотал головой, но, когда он поднял веки, видение не исчезло.
На пороге скромного номера в занюханной гостинице стоял бывший бравый десантник, специалист рукопашного боя, кавалер ордена Красного Знамени, а позднее торговец наркотиками и противник Константина Панфилова, якобы погибший во время взрыва в подпольной нарколаборатории, Михаил Константинович Елизаров.
С тех пор как Жиган видел своего бывшего учителя два года назад, Елизаров почти не изменился, пожалуй, даже чуть раздобрел. Всем своим видом он напоминал преуспевающего бизнесмена или финансиста: прекрасный костюм, белоснежная сорочка, модный галстук, ботинки из дорогой кожи, золотой «Ролекс» на запястье правой руки.
– Здравствуй, Панфилов, – сказал он, одарив Жигана широкой белозубой улыбкой. – Только не падай!
Константин медленно отступил назад.
– Капитан?
– Я уже давно не капитан. Но это не имеет особого значения.
– Не может быть! Ты же тогда… Там… Ты же взорвался. Или я охренел?..
– Пригласишь войти или так и будем топтаться на пороге?
Панфилов на ватных ногах отступил.
– Проходи, капитан… Только у меня и присесть-то негде.
– Да….
Елизаров с нескрываемым скепсисом осмотрел комнату-клетушку, достал из кармана пачку дорогих английских сигарет, щелкнул зажигалкой.
– Хреновато тут у тебя. Интересно, деньги хотел сэкономить или решил не светиться? Постой, дай-ка угадаю. Это тебе Леон насоветовал.
Елизаров не переставал изумлять Константина. Мало того что он вернулся с того света, нашел Жигана в Нью-Йорке, но и демонстрировал удивительную осведомленность о его здешних знакомствах. Большего психологического эффекта добиться было нельзя. Константин был полностью обезоружен и шокирован.
Но Елизаров на этом не остановился. Сняв со спинки стула пиджак, он бросил его в руки Жигану.
– Одевайся, поедем в «Тройку». Погутарить надо. Я подожду тебя внизу, в машине.
Не давая никаких объяснений, он развернулся и вышел из номера.
Шаги в коридоре гулким эхом отдавались в мозгах Жигана. Наверное, так звучали шаги Командора…
Белый лимузин с распахнутой дверцей ждал у дверей гостиницы.
Константин сел на мягкий диван, сладко скрипнула кожа, принимая пассажира в свои объятия. Елизаров сидел на таком же широком диване напротив. Машина неслышно тронулась с места, мягко покатилась по улице.
– Катался раньше в настоящих лимузинах? – дымя сигаретой, спросил Елизаров и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты меня знаешь, Панфилов, я к роскоши равнодушен, но положение обязывает. Что, ничего не понимаешь?
Константину еще в гостиничном номере стало ясно, что нет смысла строить какие-то предположения и догадки. Перед ним на самом деле был Михаил Елизаров собственной персоной, живой и, по всей видимости, прекрасно себя чувствующий, выглядящий, как говорят американцы, на миллион долларов и пребывающий в прекрасном расположении духа. Он никак не напоминал бесплотный дух, явившийся с того света, чтобы помутить рассудок Жигана.
И все-таки этот визит попахивал чертовщиной. Откуда, как?
– Не бойся, я не с того света. – Теперь Елизаров упражнялся в чтении мыслей на расстоянии. – Мне даже не надо продавать душу дьяволу, чтобы узнать, какой вопрос тебя волнует больше всего. Ты все еще не можешь привыкнуть к тому, что я жив. Но это правда, а против правды не попрешь, боец Панфилов.
