Лимузин плавно качнулся и замер.
– Уже приехали, – с сожалением, как показалось Жигану, произнес Елизаров. – А что удивляться? Маленькая Одесса, она и на самом деле очень маленькая. Сколько тут наших бывших соотечественников? Сто пятьдесят, двести тысяч? Всего-то один район Москвы.
Они выбрались из мягких объятий кожаных диванов и прошли в широко распахнутые двери ресторана, заняли уже сервированный столик в уютном уголке зала.
Елизаров разлил по рюмкам водку.
– Выпьем за встречу?
– Не тянет, – угрюмо выдавил из себя Жиган.
– Как хочешь, – нисколько не удивившись, произнес Елизаров и оприходовал стопку.
Закусив бутербродом с икрой, он подмигнул Панфилову.
– Что, в горло не лезет?
Жиган, проигнорировав вопрос, закурил.
– Так и быть, – произнес Елизаров тоном матери, которая сжалилась над сыном, вожделенно мечтающим о банке варенья. – Тянуть больше не буду. Итак, как видишь, я жив, здоров и тебе того желаю. Помнишь нашу последнюю встречу?
– Еще бы, – сумрачно кивнул Жиган. – Ты моего друга Терентия убил.
– Кто старое помянет, тому глаз вон.
– А кто забудет – оба.
– Тоже верно и, может быть, даже точнее в нашем конкретном случае. Прости за друга, если можешь, ведь я не знал, кто он такой.
– Я думал, ты заплатил за это, капитан. Поверил, что ты и вправду решил того… Как ты тогда сказал – сам вынес себе приговор… А я, дурак, купился… Надо было все-таки тебя… – Жиган скрипнул зубами.
– Не заводись, или никакого разговора не получится. Так и будешь потом гадать, что да почему. Неопределенность мучает больше, чем любая правда.
Жиган помолчал, стараясь справиться с терзающими его душу сомнениями. Может, просто грохнуть капитана прямо за столиком, а там, черт с ним, будь что будет? Жаль, нет с собой верного друга «вальтера». Но это не преграда, при желании вполне хватит и обыкновенной вилки.
Нет, надо хотя бы выслушать его. Елизаров прав, как бы ни было горько это признавать.
– Ладно, капитан, не трави душу…
– Может, все-таки выпьем?
Елизаров снова потянулся к рюмке.
– Пить с тобой я не буду. Мы не кенты по жизни.
Елизаров отставил рюмку.
– Ну что ж… Насильно мил не будешь. Когда два года назад ты случайно вышел на наш опиумный бизнес, мы уже успели сколотить кое-какой капитал. Можно было и дальше развиваться по пути наращивания поставок, расширения связей, но мой шеф Крючков понимал, что это занятие не слишком перспективное. Риск был слишком велик. И даже доходы от торговли товаром не покрывали этого риска. Рано или поздно нужно было сворачиваться и искать для себя что-то более безопасное.
– Капитан, только не надо шлифовать мне уши, будто я вам чуть ли не подарок сделал, когда разнес там все к едрене фене.
– Ты свой блатной жаргон брось, Панфилов, – тоном, каким учитель обращается к нерадивому ученику, произнес Елизаров. – Я же не пахан какой-нибудь, и мы не в Запрудном. Хотя я знаю, что ты там пользуешься уважением в определенных кругах. И даже знаю, под какой кличкой ты там известен.
– Клички бывают только у ментов и собак, – усмехнулся Константин. – А то, что ты, капитан, имеешь в виду, называется погонялой. Я погонялой своей горжусь больше, чем ты можешь себе представить.
– Хорошо, не будем обращать внимания на такие мелочи. О чем я говорил? Ах да. Действительно, то, что ты натворил, подарком назвать никак нельзя. Но, как видишь, мы это пережили. Ты вмешался в нашу работу в тот момент, когда мы уже проплатили поставщикам крупную партию сырья. Поставщиками были азербайджанцы, с нашей стороны операцию обеспечивал небезызвестный тебе Матвеев. До сих пор сожалею, что мы его потеряли. Отличный был работник.
– А я не жалею, – со злорадством произнес Жиган. – Я его самолично на тот свет вот этими руками отправил.
– Так, значит?.. – прищурился Елизаров. – И за это тоже тебя надо благодарить?
– Как же ты все-таки уцелел, капитан?
– Это неважно, – после некоторой паузы сказал Елизаров. – Скажем так, мне повезло… И что же я увидел после твоего лихого набега? Ты ведь тогда, кажется, на танке приехал?
– На БМП.
– Совсем как в кино, – улыбнулся Елизаров, но улыбка его была какой-то неестественной, вымученной. – После твоего рейда мы лишились сырья, товара, людей, лаборатории и денег. Крючков успел, слава Богу, уехать раньше. Обосновавшись на новом месте, он помог мне выбраться к нему.
– Что, вывез в чемодане с двойным дном? – неудачно съязвил Константин.
Его собеседник нисколько не обиделся.
– Я смотрю, Панфилов, ты уже начинаешь шутить. Значит, настроение улучшилось. Это хорошо. Ведь не очень-то приятно рассказывать о себе идиоту, который сидит перед тобой с вытаращенными глазами. Только не принимай это слишком близко к сердцу.
– Переживу как-нибудь.
– По отношению к тебе я никакого зла не питал и не питаю. Ты так и остался человеком импульсивным, хотя я учил вас, сопляков, хладнокровию. Я мог убить тебя еще там, в лаборатории… Кажется, я отвлекся. На новом месте мы организовали небольшую фирму, которая занялась не менее перспективным с денежной точки зрения, но гораздо более безопасным бизнесом. Сейчас я уже могу сказать тебе об этом. Мы торговали оружием. Нашими главными покупателями стали афганцы. Вижу, ты опять удивлен. Да, такова жизнь. Вчера они были нашими врагами, потом мы ушли из Афганистана, а потребность в оружии осталась. Они брали все: патроны, снаряды, мины, гранатометы, выстрелы к гранатометам, автоматы, зенитные, станковые и ручные пулеметы. Афганцы платили хорошие деньги за оружие.
– Где же вы его брали?
– Мало ли было арсеналов на территории Союза?.. Закавказье, Средняя Азия… Отовсюду войска выводили в Россию, а склады военного имущества оставались нетронутыми. Мы договаривались с властями, которые не знали, что делать с горами взрывоопасных подарков, оставленных матушкой-Россией.
– Подмазывали лапу?..
– Можешь называть это так, если хочешь. Нам оставалось только зафрахтовать самолет, погрузить товар и перегнать его в Афганистан. Помнишь авиабазу Баграм под Кабулом?
– До смерти не забуду.
– Там село несколько наших самолетов. Все шло хорошо до тех пор, пока в Афганистане не появились талибы, юные мусульманские фанатики, которые чуть ли не голыми руками начали воевать с правительством президента Раббани. Полгода назад они захватили два наших самолета с оружием и боеприпасами. Фирма понесла очень крупные убытки. Мы были вынуждены выплатить большую сумму в качестве неустойки Раббани. Но афганцы поступили нечестно – ведь нарушение контракта произошло не по нашей вине.
– Вы ждали чего-то другого?
