Почти идеальную внешность портил лишь потемневший синяк на лбу и кусок пластыря, которым Порожняк заклеил разбитую бровь.
– Ну, шеф, ты прямо фокусник, в натуре, – восхитился Зюзя.
Потянув носом воздух, он почувствовал еще и запах одеколона.
– Свататься собрался, что ли?
– Метлу подбери, а то сейчас вывалится, – неприветливо откликнулся Порожняк.
– Не, в натуре, шеф, я ж с уважением.
– Ладно, – чуть подобрел Порожняк. – Завари-ка мне чифирек, а потом покумекаем.
Четверть часа спустя Порожняк, переодевшись, сидел, откинувшись на спинку дивана, в большой комнате. В ладонях он держал кружку с горячим чифирем.
Зюзя, вынужденный по долгу службы обойтись обыкновенной чихтаровкой, сидел на полу у стены, с завистью глядя на шефа.
– Любил я на зоне это дело. Сейчас, конечно, больше на водяру налегаю.
Сделав маленький глоток густого темного напитка, Порожняк закрыл глаза и откинул голову вверх.
– Значит, так, Зюзя, – через несколько мгновений сказал он, – сегодня вечером, как стемнеет, возьмешь картошку, пойдешь на балуч, там возле входа есть лабаз, продуктами торгует, он к тому времени будет закрыт. Кинешь туда «лимонку».
– Это вроде черных лабаз?
– Вcе верно, – твердо сказал Порожняк. – Ты думаешь, кто меня на тот свет вчера отправить собирался? Это они, обезьяны черножопые. Только локшанулись они, ни хрена у них не вышло.
– Ты думаешь, азеры гранату кинули?
– А кто еще? Долбану деревянный пиджак тоже они соорудили. Я этой войны не хочу. Но они, скоты, должны ответить.
– Может, лучше пацанов собрать? А то все уже икру мечут.
– Соберем чуть погодя. А пока сигнал азерам подадим.
– Какой сигнал?
– Что мы их просекли и что этим падлам спокойной житухи не будет.
– Так ведь, шеф, неохота на себя мокруху ни за что вешать. Одно дело отбойщик – на тебя наезжают, ты отбиваешься. Или какому-нибудь борзому по батареям настучать, чтоб не выекивался.
Порожняк посмотрел на него с плохо скрываемым презрением.
– Не знал я за тобой такого. Ты, оказывается, Зюзя, конь бздиловатый. О простой вещи тебя попросить нельзя.
– А че, шеф, – принялся оправдываться Зюзя, – очко же не железное. На хрена мне вот так, за здорово живешь, вышак на себя вешать.
– Как это – за здорово живешь? Они твоего кореша, Долбана, пришили.
– Да не был он моим корешем никогда, и вообще никто у него в корешах не ходил, – взвился Зюзя. – А если на то пошло, так я предлагал тебе забрать его из жмурни. А ты сказал, мол, пусть все своим путем идет. А я не конь бздиловатый. Если надо, пойду и кину картошку, хоть в дверь, хоть в окно. Только не нравится мне все это. Не по-человечески как-то.
– А что ж по-человечески? – с едва заметной усмешкой спросил Порожняк.
– Пацаны наши сейчас по хатам квасят. Скоро кипишевать будут. Ежели б ты на кресте сейчас валялся в отрубоне, пацаны бы сами собрались и сделали все как следует. А раз ты в норме, ты должен сам братву собрать и решить, че дальше делать. Тут всем миром надо.
Пока Зюзя произносил свой яростный монолог, Порожняк с абсолютным спокойствием попивал чифирь.
– Кончил? – спросил он, когда Зюзя замолк. – Теперь шевели локаторами. Пока я живой, никто – ни ты, ни Самсон, ни Мельник, никто другой не будут решать, что делать. Это моя работа. Надо будет собрать пацанов, соберу и дам задание. Про этот твой косяк забуду, потому как я человек добрый. Но если повторится, собственной рукой тебе башку сверну. Так что замолкни и понтов мне не крути.
Зюзя виновато опустил голову.
– Врубился, шеф.
– Вот так-то.
* * *
Хайдар Мустафа-оглы Гамидов приехал в подмосковный город Запрудный из Степанакерта. Его семья долгие годы жила в Нагорном Карабахе. После окончания школы Хайдар несколько месяцев проработал слесарем на местном автокомбинате.
Но вскоре началась война. Семья Гамидовых вынуждена была спасаться бегством, бросив дом и участок, на котором отец выращивал цветы и фрукты.
Родители и младшие члены семьи перебрались в Азербайджан, а самого Хайдара вот-вот должны были забрать в армию. Но он воевать не хотел и потому от греха подальше отправился в Россию.
Несколько лет он перебивался случайными заработками в Воронеже, Курске, Владимире. Потом знакомые порекомендовали ему отправиться в Подмосковье, где к тому времени уже сформировались довольно крепкие азербайджанские общины.
Так Хайдар Гамидов оказался в Запрудном. Здесь он быстро нашел земляков, таких же беженцев из Нагорного Карабаха, которые занимались торговлей на местном рынке и успели кое-как встать на ноги.
Жил Хайдар в частном доме вместе с несколькими земляками. Работал на рынке, разносил товар и мечтал о том времени, когда сможет заполучить собственный лоток.
Так шел один месяц за другим. Хайдар по-прежнему разносил по рынку чужой товар, старался держаться подальше от местных «синих», которые люто ненавидели азербайджанских торговцев и вообще всех кавказцев.
Эта вражда несколько раз переходила в открытую войну. Но Хайдар не принимал участия ни в каких разборках. Его желание было простым – получить собственное место для торговли и стать хозяином самому себе. Работа грузчиком грозила растянуться на целые годы.
В конце концов Хайдар Гамидов выбрал другой путь. За городским рынком Запрудного присматривали люди Айваза, вора в законе, пользовавшегося большим уважением не только здесь, но и в Москве.
Смотрящим над рынком Айваз назначил земляка Хайдара, бывшего жителя Степанакерта Магомеда Руфузалиева. Выбрав удобный момент, Хайдар однажды направился прямиком к Магомеду.
Рассказав о своей мечте, он попросил денег в долг с обещанием аккуратно выплачивать проценты и вернуть весь долг в течение года. Узнав, что Хайдар его земляк, Магомед быстро согласился – все-таки общие корни что-нибудь да значат.
– Но, как ты сам понимаешь, – сказал Магомед, – денег у меня нет. Я замолвлю за тебя словечко перед Айвазом.
Через неделю Хайдар Гамидов стал владельцем небольшого крытого павильона у входа на городской рынок Запрудного. Торговля продуктами и мелким ширпотребом шла бойко.
Хайдар аккуратно выплачивал проценты, а сверх этого в благодарность за предоставленную ссуду ежемесячно отстегивал круглую сумму налом самому Магомеду Руфузалиеву. Эта процедура обычно происходила в небольшом кафе на территории рынка.
Но сегодня Хайдар задержался в павильоне по весьма прозаической причине – нанятая Хайдаром продавщица из числа местных напутала с накладными. Вместо того чтобы внести в бумагу, предназначенную для налоговой инспекции, заниженное количество товара (а иначе прожить было трудно, потому как, кроме налоговиков, приходилось отстегивать еще и пожарному инспектору, и санэпидемнадзору, и ментам, не считая процентов по долгу и взноса в общак), продавщица написала в накладной настоящие цифры.
