Когда Порожняк сел за столик рядом с Айвазом, тот предложил:
– Минеральной?
Саша отказался.
– А зря, – с легкой улыбкой сказал Айваз, – это полезно для здоровья.
Порожняк достал сигареты, закурил.
Айваз выжидающе молчал.
Наконец, изучив синяк на лбу Саши Порожняка, Айваз сочувственно произнес:
– Жаль, что так получилось.
– Давай без понтов, – поморщился лидер «синих».
– Я от чистого сердца, Саша, – приложил руку к груди азербайджанец. – Поверь, что я говорю искренне.
Порожняк криво усмехнулся.
– Я вижу, ты мне не доверяешь, Саша. Наверное, поэтому своих людей у парка собрал.
«А, – злорадно подумал Порожняк, – заметил. Наверное, поэтому хвостом крутит». Вслух он сказал другое:
– Пацаны уже второй день кипишуют. Если б не я, ты бы уже много кого из своих на погост нес.
Глаза Айваза тускло сверкнули.
– Сегодня до захода солнца мне придется попрощаться с одним из своих лучших друзей – Магомедом Руфузалиевым. Ты его не знал?
«Для меня, – подумал Порожняк, – вы все – черножопые обезьяны. Мне еще фамилии ваши вонючие запоминать».
– Не знал.
– Он был смотрящим за городским рынком.
– Ну и что? – равнодушно спросил Порожняк.
– Ты не знаешь? – прищурившись, посмотрел на него Айваз.
– Чего я должен знать?
– Вчера вечером его убили.
– У меня своих жмуриков хватает, – с открытой неприязнью сказал Порожняк. – И Катька в больничке лежит.
– Я уже сказал, что сожалею о смерти твоего бойца. А с твоей девушкой, я уверен, все будет в порядке.
– Чего это ты так уверен?
– У нас хорошие врачи. Саша, дорогой, я хочу понять другое. Почему ты не обратился ко мне после того, как это случилось с твоим парнем?
– А что – ты бы ему житуху вернул? – вызывающе сказал Порожняк.
– Конечно нет. Но мы могли бы сохранить жизни другим. И, может быть, тебе не пришлось бы пережить несколько неприятных моментов.
Всем своим видом Порожняк демонстрировал недоверие к словам Айваза. Мол, мели, Емеля, а я-то знаю, что на самом деле произошло. И за Долбана, и за меня придется отвечать.
У Айваза хватало проницательности для того, чтобы подготовиться именно к такому ходу разговора. Он держал себя в руках, не меняя даже доброжелательного тона – так терпеливый отец втолковывает маленькому сыну прописные истины.
– Саша, если мы с тобой не будем встречаться и обговаривать все возникающие вопросы, то мы никогда не сможем жить в мире. А отсутствие мира означает то, что городская больница окажется перегруженной.
– Ничего, ты сам сказал, что у нас врачи хорошие.
– Значит, ты не хочешь спокойствия? Я тебя правильно понял?
– Сначала твои… должны ответить за Долбана и Катьку.
– Я должен разочаровать тебя, Саша. Ты ошибаешься. Мои люди не имеют никакого отношения к тому, что случилось с твоими людьми. Никто из них даже не осмелился бы поднять руку на твоего телохранителя. И уж тем более на тебя самого. Я – вор в законе, Саша, и отвечаю за каждое свое слово. Никто из азербайджанцев не повинен в том, что случилось. Гадом буду.
– Так какая же падла все это сотворила?
– Мне это, к сожалению, неизвестно. Но даже с точки зрения элементарной логики подумай сам. Разве стали бы мои люди бросать труп твоего человека на городском рынке? Это же совершенно очевидная провокация, чтобы поссорить нас.
– А я знаю, – чуть помедлив, сказал Порожняк, – что Долбан в кабаке поломал клешню какому-то из твоих шашлычников, который лез к моей шмаре.
– Я проверил. Этот человек был приезжим. В тот же вечер он уехал из города.
– Может, оно и так. Но что мне пацанам ответить? Мол, извините, Долбана грохнул не знаю кто, нам надо похутить жмурика и помянуть.
Айваз поморщился:
– Давай без фени. Я же разговариваю с тобой как с нормальным человеком.
– А я как умею, так и разговариваю, – отрезал Порожняк. – В академиях не обучался.
– Все мы прошли одну академию, – тяжело вздохнул Айваз. – А вот мирно жить друг с другом никак не научимся.
– Ладно, Айваз, баки не забивай, картошкой меня хотел накормить?
– Ты про взрыв? – спросил азербайджанец, подливая себе в стакан минеральной воды. – Я узнал об этом только на следующий день, можно сказать, случайно. Ты же знаешь, я живу за городом, часто узнаю последним о том, что здесь происходит.
– Да что ты все прибедняешься? Не знаю, не видел, не слышал. За чудика меня держишь?
– Саша, я больше повторять не хочу. Ни я, ни мои люди к смерти твоего телохранителя и к покушению на тебя самого отношения не имеем. А вот смерть Магомеда Руфузалиева на твоей совести. Магазин возле рынка наверняка кто-то из твоих людей рванул, дорогой.
– Это что – предъява? – надменно спросил Порожняк.
Чувствуя за своей спиной поддержку мазутки, собравшейся у городского парка, Саша не считал нужным разводить дипломатию.
Айваз же в свою очередь понял, что его догадка о причастности Порожняка к смерти смотрящего за рынком, Магомеда, была верной. Но лезть на рожон ему не хотелось.
Проезжая мимо парка на встречу с Порожняком, он видел возбужденную кодлу, которая явно ожидала приказа.
Этого неграмотного блатаря, конечно, надо поставить на место, но и нарываться на неприятности раньше времени не стоит.
– Предъявить я могу только неоспоримые факты, – после некоторых раздумий сказал азербайджанец. – Твоих людей на рынке я за руки не ловил – это верно. Но по здравому рассуждению больше это сделать было некому.
– Ну да, – хмыкнул Порожняк, – в Запрудном, кроме меня и тебя, больше никого нет. Кто ж тогда меня и тебя месит, инопланетяне, что ли? – Порожняк посмеялся над собственной шуткой. – Или, может, менты «лимонки» кидают?
К удивлению Порожняка, Айваз серьезно отнесся к этому замечанию.
– Я не исключаю такой возможности, Саша. Ты про «Белую стрелу» что-нибудь слыхал?
– Это че такое – индейцы?
– Кстати, и отмороженные тоже попадаются. Может, твой человек ненароком оскорбил какого-нибудь беспредельщика отвязанного? О чеченах ты подумал?
– Чечиков в Запрудном отродясь не бывало.
– Могли какие-нибудь залетные появиться. Да и ментов я все-таки не исключаю.
– Да что менты, – пренебрежительно бросил Порожняк, вытянув перед собой сжатый кулак, – они у меня вот где. Купил с потрохами.
