Труп лежал в луже крови на лестничной площадке между первым и вторым этажами здания. Рядом на ступеньках валялась измятая дубленка. На желто-коричневой замше явственно виднелся след ребристой подошвы ботинка.
– Вызывай оперов, – бегло осмотрев труп, сказал один из патрульных милиционеров, вооруженный короткоствольным автоматом. – Дело ясное.
В ожидании оперативной группы милиционеры осмотрели подъезд, поговорили с соседями. Наряд вызвала старушка с первого этажа, в дверь которой угодила пуля, выпущенная незадачливым киллером.
– Сначала слышу: дверь хлопнула, а потом еще раз. А потом как начало грохотать… Ой, боже мой!.. – Рассказывая, старушка всплескивала руками и качала головой. – Что тут творилось! Звенело, стучало… Я уж было хотела в дверной «глазок» заглянуть, а тут в дверь как стукнуло, так я на пол в прихожей упала. Подумала, никак соседа убивают…
– Почему соседа? – машинально спросил один из милиционеров, разглядывая дырку в двери.
– Так ведь богатый был, на широкой машине ездил… Да не сам, а с шофером.
– На какой машине?
Старушка смутилась.
– Да не знаю я, как она называется. Тут у нас есть один мужчина на втором этаже, сказал, что вроде как мериканьская машина, называется «широкая».
Переглянувшись, патрульные милиционеры рассмеялись.
– Может, «Чероки»? – переспросил один из них. – Джип американский.
– Ой, детки! – опять всплеснула руками старушка. – Почем же мне знать? Я уж так испугалась, так испугалась… Чуть меня не убили. Как стукнуло в дверь, как засвистело над головой… Вон у меня пальто в прихожей на вешалке висит, так оно и вовсе упало.
– С перепугу, что ли? – снова засмеялись милиционеры.
– Вам вот смешно, – с укоризной проговорила бабуля. – А мне эта гадость на кухне банку из-под крупы испортила. Идите вон сами гляньте.
Один из милиционеров остался дежурить на лестничной площадке, другой вслед за старушкой прошел в просторную, хотя и запущенную прихожую, заглянул на кухню. Бабуля продемонстрировала ему большую металлическую банку с большой рваной дыркой в боковой стенке.
Милиционер осторожно, как будто емкость могла взорваться от прикосновения, взял ее двумя пальцами, оглядел дырку, потом поставил банку на стол, снял крышку и запустил руку в перловую крупу, насыпанную до самого верха.
– Есть, – удовлетворенно сказал он через несколько мгновений.
Отряхнув руку от остатков крупы, милиционер переложил в другую ладонь расплющенный кусочек металла.
– Повезло тебе, бабка, пуля, видно, в стенку ударилась, а потом уже рикошетом в банку. Тут ее крупа и остановила.
В прихожей милиционер осмотрел висевшее на вешалке потертое пальто с каракулевым воротником:
– Это пальтишко, что ли, упало?
– Ага, – закивала старушка. – Я его подняла и на место повесила.
– И что, бабка, ты его даже не разглядывала?
– А что его разглядывать? Я это пальтишко с шестьдесят восьмого года ношу. Новое на мою пенсию не купишь.
Милиционер, посмеиваясь, разглядывал две дырки в полах пальто.
– Теперь понятно, бабка, почему оно упало. Видишь дырки?
– Ох, поганцы! Это ж надо, такую вещь испортили…
– Молись богу, бабуля, что тебя в этом пальто не было.
Милиционер вышел к напарнику на лестничную площадку. Сверху, через перила, выглядывали соседи с вытянувшимися от изумления лицами.
– К трупу не подходить, – грозно вещал милиционер. – Со всеми поговорят. Ну, что там? – повернулся он к коллеге.
Тот продемонстрировал сплющенную пулю и объяснил:
– Пробила дверь, в двух местах пальто в прихожей, рикошетом ушла на кухню и застряла в банке с крупой. Оттуда я ее и достал. Будет вещдок для оперативников.
– Да тут вещдоков – вона… – напарник махнул рукой. – Гильзами половина подъезда засыпана…
– Я слышала, как он кричал: убивают, на помощь, – напомнила о себе старушка с первого этажа. – Тольки ума не приложу, чего он к себе домой не побежал?
– Чего тут думать, бабулька? Времени у него не было ключом в замке копаться. Бежал, куда глаза глядят.
Прибывшая на Большую Сходненскую оперативная бригада МУРа по документам, найденным в кармане убитого, установила, что погибшего звали Гурамом Каллистратовичем Цандерашвили. Судя по паспорту, выданному двенадцатым отделением милиции города Москвы, Цандерашвили родился четырнадцатого мая тысяча девятьсот сорок второго года в грузинском городе Зестафони. Последним адресом прописки значилась Большая Сходненская улица.
В карманах одежды обнаружили, кроме паспорта, разбитый мобильный телефон «Эрикссон», пробитую пулей и залитую кровью записную книжку в кожаной обложке, сломанную авторучку «Паркер» с золотым пером стоимостью около пяти тысяч долларов, наличную валюту в размере пятисот двадцати долларов США и целую россыпь визитных карточек с именами известнейших людей столицы. Среди них были визитные карточки одного знаменитого певца, нескольких банкиров и чиновников высокого ранга.
Несколько визиток принадлежали самому убитому. На них Гурам Каллистратович Цандерашвили значился заместителем генерального директора товарищества с ограниченной ответственностью «Риони».
Вокруг тела Цандерашвили на лестничных площадках и ступенях было обнаружено двенадцать стреляных гильз от патронов калибра 7,62 миллиметра бутылочной формы. А также множественные следы от пуль на стенах подъезда.
Для опытных оперативников Московского уголовного розыска картина стала совершенно ясна.
Судя по гильзам, использовался «народный» пистолет «ТТ». Но киллеры – опрос показал, что их было, по меньшей мере, двое – оказались плохо подготовленными профессионально. Убитый получил лишь четыре пулевых ранения, причем одно уже после смерти – это был контрольный выстрел в голову с близкого расстояния.
Они не бросили засветившееся оружие, как это обычно делают профессионалы, исполняющие заказные убийства. Что это «заказуха», стало очевидным после осмотра карманов убитого. Обыкновенные грабители едва ли оставили бы в карманах жертвы крупную сумму в валюте. На дубленке потерпевшего, а также на ступеньках остались следы обуви.
Но наибольший интерес сыщиков вызвали даже не улики, оставленные преступниками. А сама личность жертвы.
Гурам Каллистратович Цандерашвили в милицейских картотеках значился коронованным по всем правилам вором в законе по кличке Гурам. В последнее время Гурам, принадлежавший к членам грузинского клана, занимался нефтяным бизнесом и вел спокойный, размеренный образ жизни. Он был вором старой закалки и неоднократно высказывался против коронования в законники не за совокупность заслуг, а за деньги.
Гурама считали одним из последних романтиков воровского мира.
