Это была молодая особа, но вовсе не цыганка. Платиновая блондинка в черном брючном костюме с демонстративно преувеличенным вниманием заглядывала ему в глаза.
Константин поднял свободную руку вверх.
– Хорошо, сдаюсь.
Она шутливо погрозила ему пальцем.
– Вот так бы сразу.
– Просто у меня от этих оркестров, фейерверков и цыган уже мозги набекрень. Надо сделать передышку.
– Где мы можем поговорить?
– Кабинет администратора подойдет?
– А там можно поставить свет и камеру, чтобы объектив нормально брал?
– Можно без камеры, хотя бы для первого раза? Я вообще это слово не люблю.
– А почему? – Она широко раскрыла свои и без того громадные и – надо признать – очень красивые, глаза.
– Есть такой грузинский анекдот: «Гиви, ты помидоры любишь?» – «Кушать лублу, а так нет…»
– Я знаю этот анекдот, – криво улыбнулась блондинка. – Но вы мне не ответили. Хорошо, оставляю это на вашей совести. В первый раз мы действительно можем обойтись без видеокамеры. Пусть оператор пока поснимает общие планы.
Кабинет администратора располагался на втором этаже. Пройдя по устилавшей широкую лестницу ковровой дорожке, Панфилов и его спутница свернули в узкий проход в стороне от зрительного зала и оказались в небольшой комнате с окном, выходившим на городской парк.
Обстановка в кабинете была вполне представительной: дорогая офисная мебель, кожаный гарнитур, факс с автоответчиком, окно, закрытое жалюзи.
Сам хозяин кабинета еще на лестнице настиг Панфилова и его гостью. Узнав, что они намереваются некоторое время провести в его кабинете, Мурашко деликатно потупил бегающие глазки.
– Вам что-нибудь принести? – поинтересовался он.
– Две чашки крепкого кофе.
Пожелание было исполнено с завидной оперативностью и, не успел Панфилов занять место за столом, а телевизионная дама – на мягком кожаном диване – как в дверь постучали. Мурашко собственноручно принес на подносе две чашки кофе, две рюмки коньяка, две пачки «Мальборо», зажигалку «Зиппо» и пепельницу.
Увидев этот набор, Панфилов подумал: «Видна официантская выучка».
Вслух же спросил:
– Почему пепельница только одна?
– Вторая – у меня в столе, – льстиво улыбнулся Мурашко. – Откройте верхний ящик.
Хмыкнув, Константин открыл стол и достал пепельницу.
Администратор расставил напитки и удалился.
– Я буду неподалеку, – сказал он, закрывая дверь. – Если понадоблюсь – зовите.
Когда он ушел, Константин отпил из фарфоровой чашечки кофе, достал из кармана «Кэмел» и прикурил, щелкнув собственной зажигалкой.
– А почему вы?.. – поинтересовалась тележурналистка.
– Предпочитаю собственные, – не дожидаясь окончания вопроса, ответил Панфилов.
– А… – неопределенно протянула Филатова и, немного поколебавшись, опрокинула в рот рюмку коньяка.
– Надо согреться, – не глядя на Константина, сказала она. – Замерзла, пока на ступеньках стояла, на цыган ваших смотрела.
– Они не мои, – спокойно сказал Панфилов и демонстративно отодвинул от себя рюмку.
– А вы что же, не пьете? – поинтересовалась блондинка, прикуривая «Мальборо». – Я хотела сказать, совсем не пьете?
– Сейчас не хочу. Вы собирались меня о чем-то расспросить.
Блондинка глубоко затянулась и манерно откинула руку с зажатой между пальцами сигаретой.
– Мне показалось, мы можем сразу перейти на «ты»… – полуутвердительно-полувопросительно сказала она.
– Это что-то меняет?
– Мне кажется, вы как-то излишне напряжены. – Она смотрела на новоиспеченного владельца казино, не сводя с него глаз.
Панфилов промолчал.
– Откуда у вас шрам на лице?
– Это очень важно для телевизионного интервью?
– Да, – твердо сказала она.
– А который именно вас интересует? У меня не один…
– Вот как? Я не заметила.
– Плохо смотрели.
Филатова чуть прищурила глаза.
– Это враждебность или равнодушие?..
Константин и сам не понимал, в чем причина его внезапно переменившегося настроения. Может быть, в какой-то момент ему показалось, что эта столичная особа, несомненно хорошо знающая себе цену, пытается за профессиональным интересом скрыть нечно другое.
«Догадайся с трех раз», – подумал он, заполняя паузу глотком густого горячего напитка.
– Ну что ж, не хотите сообщить мне подробности вашей биографии, не буду настаивать.
Пожав плечами, она тоже взяла чашечку кофе.
– Я ведь все равно многое узнаю и без вашей помощи. Кое-что мне уже известно…
– Например?
– Вы баллотировались на пост главы городской администрации под лозунгом: «Сильным – работу, слабым – заботу».
– Ну и что?
– Это говорит о многом. Вы – человек, уверенный в своих силах, обладающий немалыми возможностями и не останавливающийся на достигнутом. На вашем месте многие были бы вполне довольны судьбой и не высовывались. Зачем вешать на себя груз ответственности за целый город? Если есть деньги, гораздо проще жить в свое удовольствие, тратиться на развлечения…
– А кто вам сказал, что у меня есть деньги?
– Ну как же?.. – опешила телевизионная дама. – А все это – цыгане, духовой оркестр, казино?..
– Это такое же дело, как хлебопекарня или магазин. Нужно вложить деньги и работать, работать, работать…
– Ловлю вас на слове, Константин Петрович. Так вот, насчет денег… Ведь вы много потратили, для того чтобы открыть это казино?
– Определенную сумму…
– Это ваши личные деньги или капиталы фирмы?
– Какая разница?
– Интересно…
– Пусть это вас не волнует, – отрезал Панфилов и тут же пожалел о своей резкости.
Журналистка часто-часто заморгала, словно пытаясь сдержать слезы, грозившие испортить ей макияж.
– Извините, – чуть нахмурившись, произнес Константин. – Я хотел сказать, что это… В общем, все это – скучно.
Филатова медленно допила кофе и отставила опустевшую чашечку на черную тумбу, стоявшую рядом с диваном.
– Фамилия у вас какая-то знакомая, – невпопад сказал Панфилов.
Ему показалось, что тележурналистка вздрогнула, но голос ее прозвучал безразлично:
– Конечно, я ведь на телевидении работаю.
– Только у нас в городе ваш канал не идет.
