– Заткнись, по делу говори.
– Живой он, сука! Я только что из больницы.
– Точно? – усомнился любитель музыки Генделя.
– Гадом буду.
– Как узнал?
– Да я у них в приемном покое был, там чурбаны привалили с цветами, и мочалка в реанимацию ходила. Потом вернулась, а я рядом стоял, сам слышал, как она сказала, мол, не беспокойтесь, все в порядке, сделали операцию, будет жить.
– Может, насвистела?
– А че ей свистеть, там этих черножопых целая туча набралась, букеты притарабанили, еще чего-то…
– Тебя хоть не засекли?
– Да я возле окошка стоял, с медсестрой прикалывался, типа, друга пришел навестить. Хе-хе… – Бес рассмеялся. – Твою фамилию назвал…
– Че ты ржешь, как баран? – Молодой человек в спортивном костюме зло сощурился и выключил музыку.
Отложив в сторону книгу с надписью «Фридрих Ницше. Так говорил Заратустра», он встал с оттоманки и с мрачным видом прошелся по комнате.
– Кто тебя вообще за язык дергал, мудила?
– Да я же просто так, Лаба, для прикола. Она ничего не запомнила.
– Молись богу, чтоб так оно и было, Бес.
Крепыш, стащив с головы мокрую спортивную шапочку, обиженно опустил глаза.
– Значит, Кучер и Ушатый облажались? А ведь я их предупреждал! Бес, помнишь, как я их предупреждал?
– Помню, шеф, – виновато протянул тот.
– Что я им говорил?
– Чтоб все сделали по правилам.
– Вот именно, – зло бросил Юрий Лабунов. – Тебя это тоже касается, Бес. А ну, поднял бошку, быстро!..
Под магнетическим взглядом своего шефа Сергей Бессонов, известный хорошо знавшим его людям под кличкой Бес, побледнел и покрылся испариной.
– Я… Это…
– Что – ты? Что – это? – стальным голосом спросил Лабунов. – Языком мелешь как деревенская матрена.
– Я… Я больше не буду, – только и нашелся что ответить Бес.
– На сегодня – свободен! А завтра проведу с вами воспитательную беседу. И скажи Ремезу, чтобы зашел.
Бес на ватных ногах вышел из комнаты, а через минуту там появился высокий, широкоплечий парень в таком же спортивном костюме, как у Лабунова. На его крупном скуластом лице отразилось вопросительное ожидание.
– Где Кучер и Ушатый?
– Думаю, тачку обмывают.
– Когда успели? Я же им только вчера бабки выкатил.
– Долго, что ли? – пожал плечами Ремез. – Сегодня с утра пошли в автосалон, выбрали колеса, оформили все на месте, получили ключи и… будь здоров.
– Что за тачка?
– Да я толком и не знаю. Вроде «Ауди»-«сотку» собирались брать. Вот, утром мне на пейджер скинули, что взяли. А какую, что, где?.. Не знаю. Шеф, так ты им свистни тоже на пейджер, чтобы перезвонили. Какие проблемы?
Лабунов смерил Ремеза точно таким же цепким, пристальным взглядом, какого за минуту до этого удостоился Бес.
– Без тебя знаю, что делать. Ты у меня телохранитель, а не советник. – Затем голос Лабунова чуть смягчился. – Завтра днем объявляю общий сбор в Пушкине. А по утряне мы с тобой съездим на одну стрелочку. Выбери хорошие «инструменты».
– По мне, так лучше «туляков» ничего нет.
– Слишком просто, – поморщился Лабунов. – Может быть, понадобится впечатление произвести…
– Тогда понятно, шеф. «Глок» или «беретта»?..
– Лучше «глок», – на мгновение задумавшись, ответил Лабунов, – не так руку оттягивает.
– А тачку какую возьмем?
– Как обычно – «шестисотый».
– Есть, шеф. Это все?
– Свободен. И «ящик» на кухне потише сделай, а то музыку слушать мешает.
Когда Ремез вышел, закрыв за собой дверь, Лабунов некоторое время озабоченно расхаживал по комнате. Потом взял лежавший на маленьком угловом столике мобильный телефон, набрал номер.
– Алло, здравствуйте, девушка! Передайте, пожалуйста, для абонента 10220 сообщение – «Завтра в три прибыть на главную точку». Да-да, все правильно… И еще одно сообщение для абонента 110241 – «Срочно жду тебя с Тимуром и Федосом на проспекте». Спасибо, до свидания.
Отложив телефон, Лабунов подошел к высокой стойке с компакт-дисками, отобрав два из них, долго не мог решить, какому отдать предпочтение. Наконец вернул один из дисков на место, а другой поставил в музыкальный центр.
Комната наполнилась грозными звуками увертюры к опере Рихарда Вагнера «Гибель богов».
* * *
Полуприкрыв глаза, Лабунов слушал арию Брунгильды, когда в дверь позвонили.
Через минуту, осторожно постучав, в комнату заглянул Ремез.
– Шеф, там Гитлер с пацанами приехал.
Лабунов выключил музыку, встал с оттоманки.
В комнату вошли трое парней, почти не отличавшихся ростом, комплекцией и одеждой. Стягивая с коротко стриженных голов спортивные шапочки и отряхиваясь от снежных хлопьев, остановились в ожидании.
– Кучер и Ушатый облажались, – чуть прищурившись, говорил Лабунов. – Подвели не только меня, но и вас. Эта работа – срочная и внеплановая, оплаты не будет.
Парни переглянулись между собой, но никто не сказал ни слова.
– Ответственный за выполнение работы – Гитлер. Тимур дежурит в машине, Гитлер с Федосом списывают клиента в расход. У оруженосца возьмете «АКСы» и камуфляж. Работать под ментов, все в ускоренном варианте.
Лабунов подошел к книжному шкафу, расположенному в углу рядом с музыкальным центром, достал с полки фотоальбом, полистал и обнаружил нужный снимок. Показал его парням.
– Это – клиент. Взгляните на всякий случай. Сейчас вы его все равно не узнаете – наверняка весь в бинтах… Лежит в палате реанимации Боткинской больницы. Кучуберидзе Валерий Тенгизович, грузин. Более подробная информация о больнице у Беса. Гитлер, об исполнении доложить мне лично. Остальным после исполнения задания – на дно. Завтра в три – на главную точку. Всем. Вопросы есть?
– Нет вопросов, – ответил за всех старший группы по прозвищу Гитлер.
– Жду.
* * *
Повыше подняв воротник куртки и опустив голову, чтобы укрыться от летящего в лицо снега, Игнат медленно шел по улице вдоль манящих, ярко освещенных витрин магазинов. Несколько минут назад он покинул офис, расположенный в одном из московских особняков, и теперь пытался решить, что делать дальше. Первое поручение, которое дал ему старший брат, Игнат Панфилов выполнил.
Он побывал на подмосковном конно-спортивном комплексе «Заря», в деревне Кузьминкино, благополучно доставил груз, но передать благодарность Константина человеку, которого звали Валерием Тенгизовичем, не смог. Несколько раз звонил по его личному телефону, однако трубку никто не снял.
