Бандит, сидевший перед ним на корточках, тяжело засопел, опустил голову и, неожиданно схватив пленника за ногу, воткнул ему в бедро дымящийся окурок.
– А!.. – пронзительно закричал банкир, когда сигарета прожгла брючину и кожа на ноге зашипела.
Под одобрительные возгласы дружков бандит дождался, пока окурок не погас, затем отбросил его в сторону.
– Ты, сучий потрох, за кого нас держишь? Думаешь, штукой баксов сможешь откупиться? Это дело у тебя не прохезает. Колись, гнида, где бабки ховаешь…
Карнаухов кусал губы от боли, из глаз покатились слезы.
– У меня… У меня больше ничего нет… наличными. Я все потратил.
– И куда же ты это все потратил, гнида? Только фуфел мне не вдувай, что пропил.
– На одежду… обувь… представительские расходы… На квартиру… – Карнаухов внезапно спохватился и заговорил быстрее. – У меня машина есть, возьмите машину… Отличный «Мерседес»…
– «Шестисотый», что ли?
– Нет, не «шестисотый»… «Двести восьмидесятый», но это тоже очень хорошая модель. Сто двадцать четвертый кузов…
– И что, я на ней по твоей доверенности ездить буду? – засмеялся бандит. – Мне твоя лайта на хрен не нужна. Своя есть. И ты мне тут базар фуфлогонов не устраивай, мы тут тебе не ваучеры-пиздоболы…
– Я не понимаю, – трясясь от страха, проговорил Карнаухов. – Почему вы мне не верите? Я же вам объясняю, что у меня сейчас нет наличных денег. А! Я вспомнил! У меня есть золото – несколько цепей и колец. Возьмите, только отпустите меня…
Бандит повернулся к своим подельникам и, глядя на них снизу вверх, с улыбкой спросил:
– Пацаны, бимбы нам сгодятся?
– А че?.. Рыжье – оно и в Африке рыжье, его и без доверенности носить можно. Верно я базарю, пацаны?
Бандиты дружно рассмеялись и подтвердили:
– Верно, верно…
– Ну, так где твое рыжье?
– Золото у меня на даче, это за городом, недалеко.
– Во, куда заховал! – засмеялся допрашивавший его бандит. – Чего ж ты так пересцал?
– Я… У меня…
– Ладно, не пыли, – сказал бандит, закуривая новую сигарету и поднимаясь с корточек. – Мы про твою фазенду еще кое-чего знаем. Давай, Ларик, тащи его в тачку.
Один из бандитов подошел к стулу, на котором сидел Карнаухов и рывком, под локоть, поднял его на ноги. Тот чуть не застонал от боли в обожженном бедре, но сдержался.
– Может, развязать ему клешни? Он же все равно никуда не убежит. Слышишь, Кудряш?
– Ларик, лучше заткнись и делай что велят. Тебе дай волю, так ты еще с этой падлой танцы-шманцы здесь устроишь.
– Кудрявый, бля, – со злобой сказал Ларик, – ты меня на оттяжку не бери. А то тут был один до тебя, выше жопы прыгал…
Назревала ссора, и лишь вмешательство подельников не позволило ей разгореться.
– Да вы че, пацаны? Что за кипиш на ровном месте? Мы еще с карасем не разобрались, а вы уже начинаете базар на стену мазать.
Бандит со злобой толкнул в спину Карнаухова.
– Вали, сучий потрох! Шевели копытами…
Заскрипела стальная дверь гаража.
Карнаухов еще успел увидеть какие-то деревья, согнувшийся фонарный столб, но уже спустя мгновение все в глазах померкло, ноги подкосились.
Ларик и еще один бандит, подскочивший сбоку, едва успели удержать обмякшее тело под руки. А сзади донесся грубый гогот братков.
– Афган, ну на хрена?.. – выкрикнул Кудрявый.
Маленький суетливый кореш, довольно подкидывая на руке электрошоковую дубинку, веселился больше всех.
– А мне так в кайф!
– Ему ж все одно…
– Пусть помучается.
* * *
В следующий раз Валерий Карнаухов пришел в себя, оказавшись на собственной даче. Как бандиты узнали ее расположение и дорогу к ней, для Карнаухова оставалось загадкой.
Двухэтажная дача, сложенная из каменных блоков, располагалась на большом, площадью в полтора гектара, участке огороженной земли. Еще год назад она принадлежала отставному генералу, всю жизнь просидевшему в Управлении тыла. Дача была сделана на совесть: крепкие стены, дубовая столярка, черепичная крыша, в подвале – гараж на две машины, на первом этаже – камин.
Дачей это внушительное строение именовалось незаслуженно скромно. Здесь можно было жить не только летом, но и зимой, для чего в подвале был устроен котел парового отопления, топившийся углем.
Карнаухову дача досталась по дешевке. Генерал скоропостижно скончался, а у вдовы не хватало средств на содержание таких хором.
Но в последнее время новый хозяин бывал на даче только наездами, а в связи с запланированным отъездом в столицу уже начинал подумывать о том, чтобы с выгодой перепродать начинавшую обременять его собственность.
В холодном, нетопленом доме пахло сыростью, на подоконниках скопилась пыль, оконные стекла покрылись грязными разводами. Участок вокруг дома, возвышавшегося на пригорке, у опушки леса, был засыпан снегом.
До ближайшего жилья отсюда было около километра, но к дому вела хорошо укатанная грунтовка.
Рядом с Карнауховым на потертом, но еще приличном диване сидел толсторожий бандит, который допрашивал его в гараже, с другой стороны – Кудрявый. Больше в комнате никого не было, но, судя по шуму, который доносился со второго этажа, подельники Ларика и Кудрявого обыскивали дачу.
«А как вы попали в дом?» – хотел было спросить Карнаухов, но потом вспомнил, что в кармане у него была связка ключей, в том числе от замка калитки и от входной двери. Но и все-таки ему было непонятно, каким образом его похитители самостоятельно нашли сюда дорогу. Ведь сам он все это время был без сознания и даже не знал, что привезли его в багажном отделении джипа, как охотничью добычу. Он вообще боялся о чем-нибудь спрашивать, помня об ожоге от сигареты и об увесистой оплеухе, которой его наградили в неведомом гараже.
Наконец подельники Ларика и Кудрявого стали спускаться вниз, гремя башмаками по деревянной лестнице.
– Нет там ни хрена, – сказал один, чуть пониже ростом остальных. В руке он держал связку ключей, которые Карнаухов опознал как свои.
Кудрявый засопел, потом достал сигарету и чиркнул зажигалкой.
– Валите вниз, – приказал он, – переройте там все.
– Так, может, сразу этому хмырю пару чертоплешин отвесить? Он и расколется.
– Валите! – побагровев, рявкнул Кудрявый. – Вечно вам по два раза повторять надо, дундуки!..
Бандиты, не говоря ни слова, вышли. Но потом в подвале, роясь в подшивках старых газет и в поленницах, безуспешно пытаясь расковырять смерзшуюся кучу угля и заглядывая в бочку, наполовину заполненную водой, они в весьма нелестных выражениях стали обсуждать поведение своего бригадира:
