Афган, громыхая ботинками, побежал на улицу. Остальные бандиты, словно забыв о Карнаухове, отошли в сторону и дружно задымили. Вся их взаимная неприязнь, еще минуту назад выглядевшая такой очевидной, будто бы таяла вместе с синеватым сигаретным дымом.
– Слышь, Кудрявый, – говорил Ларик. – А этот мудила, который вместе с нами в кабаке был, ну тот, что из Запрудного, он не скурвится?
– Кто? Самсон, что ли?.. А чего ему курвиться? Он – пацан нормальный. А если непонятки пойдут, косяки пороть начнет – так мы ему быстро по мудям навешаем.
– Долго ты вместе с ним чалился?
– Да я не помню… Год…
– Он там рогом не упирался, в красноповязочники не записывался или там… в эстэпэшники?
– Не, – уверенно сказал Кудрявый. – Он при блатных был.
– Да? – с недоверием хмыкнул Ларик. – А я его за голошмыгу принял. Он же на полном подсосе сидит.
– Ну… У каждого голяк бывает. Жисть – она же, падла, такая…
– Не знаю, Кудрявый… Если этот твой Самсон скурвится и настучит на нас, ты ж первый под перо пойдешь.
– Да че ты, Ларик, в натуре? Скурвится, скурвится… Мы же с тобой кенты по жизни. Ты за мной подлянки ловил? Не ловил. А Самсона я во где держу! – Он показал сжатый кулак.
Наконец в дом вернулся Афган. Он нес в руке обыкновенный холщовый мешок, затянутый сверху шнурком.
– Давай сюда.
Ларик, затушив носком ботинка окурок, забрал мешок у Афгана и уселся на диван рядом с Карнауховым. Его жирная ряха расплылась в самодовольной улыбке.
– Ну что, терпило, оттянемся по-маленькому? Не врубается… Зеканите, пацаны, он ни хрена не врубается. Я, знаешь, чего тебе сказал, гондон штопаный? Когда в штаны сцать начнешь, тогда и поймешь…
Ларик медленно развязал мешок и высыпал его содержимое на колени пленника.
Карнаухов в ужасе задергал ногами, рванулся в сторону, сбрасывая с себя предметы, использованные бандитами в качестве меры устрашения первой степени.
Это были человеческое ухо сине-багрового цвета, уже подсохшее и свернувшееся; покрытая зелеными пятнами кисть руки с почерневшими ногтями и еще какой-то сморщившийся кусок человеческой плоти, который трудно было распознать с первого взгляда.
Карнаухов задергался, закричал, из глаз его непроизвольно брызнули слезы.
– Нравится? – загоготали бандиты. – Нам тоже.
– Хочешь, мы и тебе такую подлянку сделаем?
– Больше никогда ксивы подписывать не будешь.
Карнаухов не мог ответить ничего членораздельного. Снедаемый ужасом, он только тряс головой и хлопал глазами.
– Слышь, Афган?.. – сказал Ларик. – У него тут рыгаловка есть?
– Есть.
– Зекани-ка там топорик кухонный. Знаешь, бывают такие – с одной стороны колотушка?.. Щчас мы этому свеженькому клиенту отпечатки пальцев снимать будем.
– А!.. – изо всех сил заверещал Карнаухов, словно пытаясь этим криком заглушить собственный страх. – Не надо! Не трогайте меня!.. Деньги внизу, в подвале. Бочка с водой…
– Какая бочка? – встрепенулся Ларик. – Что ты гонишь?
– Бочка! Бочка! Там двойное дно – снизу вынимается…
Двое бандитов без дополнительной команды бросились за дверь, а Ларик подскочил к Карнаухову и стал хлестать его по щекам. Несколько чувствительных пощечин привели пленника в чувство, он затих и перестал дергаться. О том, что ему приходится испытывать, говорили его вытаращенные глаза и ежесекундно передергивающееся от нервного тика лицо.
– Сиди тихо, – сквозь зубы процедил Ларик, – а то я тебе сейчас эту отрубленную клешню в рот запихну…
Он взял мешок, собрал в него попадавшие на пол предметы, попутно успев понюхать каждый из них.
– Эх, клешня протухла!.. – с сожалением сказал он, разглядывая позеленевшую кисть. – А то бы еще пригодилась…
– Да выкинь ты ее на хрен, – посоветовал ему один из подельников. – Надо будет – еще найдем, свеженькие.
Ларик еще не успел решить, что ему сделать с мешком, когда в комнату вошли двое перепачканных в пыли и какой-то саже бандитов. Один из них торжественно нес в руке кожаный атташе-кейс.
Ларик мгновенно забыл о своем холщовом мешке, бросив его на диван рядом с Карнауховым. Тот, передернувшись всем телом, отодвинулся в сторону.
– В натуре карасик пропел…
– Не слокшевал, – сказал бандит, несший чемодан в вытянутой руке. – Не знали бы – хрен кто б когда нашел… Еле-еле подковырнули пером.
Ларик взял чемодан, взвесил его на руке, довольно улыбнулся.
– Уголок полненький…
Он попробовал открыть замки, которые, разумеется, оказались запертыми, но это его ничуть не расстроило. Выдернув из кармана куртки нож с выкидным лезвием, он вонзил его сверху в крышку атташе-кейса и сделал один за другим два надреза по диагонали.
Отвернув один из кусков кожи, Ларик вытащил пачку стодолларовых купюр в банковской упаковке и продемонстрировал ее подельникам.
– Вот так, пацаны, надо овец стричь! А вы думали, мы сюда за какими-то бимбами дешевыми прихиляли?
Потом Ларик обратился к Карнаухову:
– Слышь ты, парашник? Может, еще что сховал? Так мы можем перейти к устрашению второй степени. Знаешь это?
Карнаухов снова затрясся от ужаса и в отчаянии выкрикнул:
– Нет! Больше нет ничего!
– Ладно, верю, – засмеялся Ларик, пряча деньги в разрезанный атташе-кейс. – Сколько тут?
– Дв… двести тысяч долларов. И марки… Там еще пятьдесят тысяч дойчмарок.
– Ништяк!.. Покатили, братва!
Ларик уверенно зашагал к выходу.
– А с этим чего?
– А он мне теперь на хрен не нужен, – бросил Ларик, не оборачиваясь. – Афган, забирай его себе. Только по-шустрому…
Бандит по кличке Афган, обрадованно кивнув, вытащил из-за пояса «ТТ» и без лишних разговоров всадил Карнаухову в грудь и голову всю обойму.
Спустя минуту Афган присоединился к остальным членам группы.
Ларик, сидя на переднем сиденье джипа и положив на колени чемоданчик с деньгами, поморщившись, глянул на дом.
– Непорядок, – хмыкнул он, покачав головой. – Кудрявый, возьми там канистру сзади. Надо фи-фур сделать.
Огромный хищный джип медленно ехал вдоль опушки леса по присыпанной снегом дороге.
В его тонированных стеклах отражалось зарево пожара.
Глава 16
– Константин Петрович, подумайте сами, зачем вам еще один хомут на шею? У вас и так проблем хватает, а я справлюсь. У меня есть определенный опыт.
Панфилов сидел в кабинете главного администратора казино «Золотой дукат» и внимательно слушал его хозяина.
