С презрением поджав губы, дама проигнорировала эти слова.
– Я слышал, в Москве открыли несколько приличных гостиниц.
– Есть кое-что: «Балчуг», «Рэдиссон-Славянская»…
– Меня интересует отель, где управляющий американец.
– Кажется, в «Рэдиссоне»…
– Значит, поедем туда. Американцы хорошо относятся к обладателям доминиканских паспортов. А вы, дорогая моя, поедете в Запрудный.
– Что? Опять?!
– И на сей раз постарайтесь задействовать все свои резервы. Иначе вам открывается «радужная» перспектива навсегда остаться женой нищего.
– Почему я должна делать все это в одиночку? Я же все-таки не Мата Хари.
– Неужели вас никогда не восхищала судьба этой женщины?
– Нет, – брезгливо ответила Елена. – Меня вполне устраивала собственная жизнь.
– Вот ради продолжения той жизни, которая вас вполне устраивала, вам и приходится терпеть все эти временные неудобства. А что касается меня… Я тоже не намерен валяться на гостиничной постели.
Они уже подъезжали к гостинице, когда Филатова хмуро сказала:
– Мне нужны деньги… Здесь все так дорого.
Елизаров смерил ее отеческим взглядом, потом, без тени смущения взглянул на ее изящное, затянутое в черный шелк бедро и прозрачно улыбнулся.
– На колготки не хватает?
Она промолчала.
– В Москве есть банкоматы?
– Уже появились. В банке «Столичный».
– Хорошо. Поедем в «Столичный». Потом – в отель.
* * *
Примерно в то же время, когда в гостинице «Рэдиссон-Славянская» оформлялся новый постоялец, гражданин Доминиканской Республики Мигель Хелесарос, по Калужскому шоссе в столицу двигалась кавалькада из трех автомобилей. Впереди черная «Волга», следом за ней черный «Кадиллак»-катафалк, за ним – «БМВ» седьмой модели.
Еще через полчаса машины остановились возле большого ангара, расположенного на одной из рабочих окраин Москвы, между огороженным деревянным забором, закопченным кирпичным зданием какой-то котельной с высокой железной трубой и бетоносмесительным пунктом, по причине соседства с которым проржавевшая крыша ангара была покрыта цементным налетом. Даже снег, лежащий вокруг, был грязным и серым.
Из черной «Волги» вышли трое высоких, плечистых мужчин в камуфляже и в черных масках с прорезями для глаз, вооруженные короткоствольными автоматами. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, подняли маски и закурили.
После этого из «БМВ» вышли еще двое мужчин в серых плащах и кепках.
Тут же со скрипом распахнулись большие железные двери ангара, и оттуда появился одетый в дубленую куртку и дорогие джинсы от Гуччи Борис Неупокоев.
Позади него, в ангаре, маячили еще несколько фигур – молодые люди спортивного вида в топорщившихся на груди кожанках.
Неупокоев сразу же направился к своим новым партнерам, стоявшим около «БМВ» – Трошину и Фроликову. Они поздоровались за руку, и Неупокоев, нервно улыбаясь, кивнул в сторону катафалка:
– Кого хороним?
– Пока никого, – ухмыльнулся удовлетворенный произведенным эффектом Трошин. – Но при необходимости – пожалуйста: есть у нас бюро ритуальных услуг. И место на кладбище организуем…
– Я пока не собираюсь умирать, – напряженно засмеялся Фигаро. – А где же товар?
– Там, – Трошин кивнул в сторону катафалка.
– Загоняйте внутрь, – сказал Неупокоев и невольно подумал: «Что за цирк, что за дешевый театральный балаган! Клоуны чертовы! Видно, насмотрелись фильмов про американских бутлегеров времен "сухого закона"!»
Затем, повернувшись, он крикнул своим парням:
– Откройте ворота пошире!
Трошин подошел к катафалку и, склонившись к приоткрытому окну, произнес:
– Семен Петрович, загоняй машину внутрь! Митька, – добавил он, обращаясь к напарнику водителя, – поможешь Петровичу вытащить гроб.
– Не вопрос, Юрий Михайлович, – весело откликнулся молодой парень, – для того здесь и сидим.
Спустя несколько минут раскрытый гроб уже стоял под крышей ангара у стенки, между картонными ящиками с броскими иностранными надписями. Запечатанные в оберточную бумагу тюки складывали здесь же. Затем водитель и его напарник снова погрузили гроб в машину и выгнали катафалк на улицу. Железные ворота со скрипом затворились.
Неупокоев собственными руками разорвал бумагу на каждой пачке, наугад вытащил несколько этикеток, присмотрелся, оценивая качество.
– Поштучно пересчитывать не будем? – спросил он, подравнивая пачки ногой.
– Вы не в церкви, вас не обманут, – знаменитой бендеровской фразой ответил Трошин, но лицо его при этом было абсолютно серьезным.
– Ладно, – Фигаро кивнул и, взмахнув рукой, подозвал к себе одного из своих парней.
Тот подбежал, выслушал склонившегося к его уху Неупокоева, убежал и через полминуты вернулся со спортивной сумкой в руках, которую бросил под ноги Трошину.
Тот неторопливо нагнулся, поднял сумку, расстегнул «молнию», потом вздохнул, сел на бумажные тюки и стал пересчитывать деньги пачку за пачкой.
Неупокоев и Фроликов стояли рядом. С каждой минутой Фигаро нервничал все сильнее. И облегченно вздохнул, лишь когда Трошин бросил последнюю пачку в сумку и застегнул «молнию».
– Деньги счет любят, – сказал Трошин, поднимаясь. – Все в порядке, можно ехать.
– Когда будет следующая партия? – спросил Неупокоев, провожая гостей к выходу.
– А что, уже есть нужда в новой партии? – удивленно вскинул брови Трошин.
– Люди заинтересовались.
– Об этом поговорим отдельно, – отрезал Трошин, а Фроликов несколько смягчил тон своего компаньона:
– Созвонимся.
Трошин с Фроликовым сели в «БМВ». Люди в камуфляже и масках, подозрительно поглядывая на парней в ангаре, дождались, пока «Кадиллак» и «БМВ» тронулись, потом быстро сели в «Волгу» и тоже покинули место встречи.
– Ментовье поганое! – с ненавистью сказал один из неупокоевских парней и смачно харкнул себе под ноги.
– Тоже икру хавать хотят. Надо бы Князю свистнуть…
* * *
Самсон со скучающим видом сидел за столиком небольшого загородного ресторана «Дед Мазай». Внутреннее оформление зала, сделанное в старорусском стиле, Самсону не нравилось. Дощатые столы и с нарочитой простотой срубленные лавки и стулья почему-то напоминали ему зоновскую рыгаловку.
На самом деле «Дед Мазай» не заслуживал звания ресторана, хотя в его строительство и оформление были вложены немалые деньги. После того как прежние хозяева свинтились за бугор, «Дед Мазай» совершенно захирел, и даже запрудненская братва, которая прежде, при жизни Саши Порожняка, присматривала за этим заведением, потеряла к нему всякий интерес.
