– Плохой стал Малгобек, – сказал наконец Рахман. – Очень плохой. Отлеживается, лечится, с силами собирается. Сильно болел последнее время. Очень сильно. Нехороший стал. Дела на базаре совсем забросил. Пришлось мне за базар взяться. Не бросать же на произвол судьбы, Аллах такого не простил бы.
– Мой товар на базар не выставишь, – повторил Константин. – А выставишь – с руками оторвут, а то и с головой вместе.
– Ха-ро-ший товар, – вновь заговорил с акцентом Рахман. – Дарагой, наверное?
– Так что ж за базар без торга? – засмеялся Константин. – Я не боюсь торговаться, свою цену за него в любом случае возьму. Был бы покупатель.
– Большая партия? – Рахман спрашивал уже коротко, по-деловому, с плохо скрываемым нетерпением, не как восточный хозяин русского города, а как коммерсант, почуявший хорошую прибыль.
– Тысяч так на двести баксов, – ответил Константин, назвав сумму равнодушно, словно привык оперировать именно такими деньгами. – Если сразу все возьмут, я подвинусь немного.
Усы Рахмана зашевелились, как у таракана, а глаза загорелись.
– Точно, не наркотики? – спросил он.
– Нет, – усмехнулся Константин. – Да Малгобек возьмет, я уверен, ты меня с ним сведи только.
«Спокойнее, Костя, спокойнее, – сказал себе Константин, чувствуя, что торопится. – Не надо спешить. Сорвешь все дело».
– У Малгобека денег таких нет, – уверенно заявил Рахман. – У него ничего сейчас нет. Гол Малгобек, как лысина его деда.
– На этот товар найдет, – настаивал на своем Константин. – Ему очень нужен, я точно знаю.
– У меня много денег, – сказал вдруг Рахман и внимательно посмотрел на Константина. – Что нам Малгобек, слушай?
– Да товар опасный, – Константин сделал вид, что засомневался. – Ты не захочешь связываться.
– Я не захочу, Малгобек захочет? – не поверил Рахман. – Что же за товар такой?
Константин наклонился через столик к Рахману и сказал осторожным шепотом, прикрыв ладонью рот, чтобы никто не мог издалека понять по губам, что он говорит. Произнес он всего одно слово:
– Взрывчатка.
И чуть не рассмеялся, увидев реакцию Рахмана. Тот откровенно растерялся. Он ожидал всего, чего угодно, но… Пусть, скажем, все же наркотики. Это товар выгодный, хотя, конечно, на базар с ним не выйдешь, особенно после того, как Рахман сам выгнал с базара чеченских торговцев дурью. У него было тайное соглашение с начальником запрудненской милиции полковником Воропаевым, которое заключалось в следующем: Рахман начинает разборку с Малгобеком из-за базара, на котором чеченцы издавна торговали дурью, оружием и фальшивыми долларами.
Сколько Воропаев ни делал облав, попадалась только мелочь, остальным удавалось ускользнуть. Но по количеству скинутого торговцами товара ясно было, что на базаре продают немалые партии героина. Рахман выполнил свои обязательства – его джигиты выставили с базара всех чеченцев, вызывая Малгобека на ответные действия. И тот не заставил себя ждать.
Трое его парней с трех точек расстреляли на базаре больше двадцати человек торговцев, и не только азербайджанцев. Были среди них и грузины, и русские, и армяне…
Малгобек тогда сам подписал себе отставку с места лидера среди запрудненских группировок. Милиция похватала половину его людей, остальные успели попрятаться. Арестованных обвинили в проведении на базаре теракта, связанного с военными действиями в Чечне, и посадили за решетку. Малгобек ушел в глубокое подполье, о нем вот уже сколько времени ни слуху ни духу. А базар достался Рахману. Его от нападок конкурентов защищал теперь сам полковник Воропаев. Рахман и ему помог – Воропаев отчитался где нужно о ликвидации чеченской тергруппы и жил теперь спокойно, ожидая повышения в должности.
И тут приходит этот человек, который назвал себя Жиганом, и говорит, что у него есть взрывчатка для Малгобека, который готов отвалить за нее большие деньги. Рахмана нельзя было обвинить в несообразительности, и он сразу понял, для чего может понадобиться взрывчатка Малгобеку. Что он прячется где-то в Запрудном, Рахману было известно, хотя прямого выхода на Малгобека у него и не было.
Но если речь идет о паре сотен тысяч долларов, можно и поискать. При условии, конечно, что часть этой суммы достанется самому Рахману. Об этом он с Жиганом еще поговорит, но прежде нужно найти Малгобека, тогда у него на руках появится козырь, за который Жиган должен будет заплатить. Иначе тому никогда не добраться до Малгобека.
Рахмана уже не волновало, правду ли говорит Константин или он мент переодетый и просто выслеживает Малгобека. Он готов был продать сведения о чеченце и менту, если у того найдется, чем заплатить. Если не найдется, что же, тогда совсем другой разговор – ищи сам, дорогой. Так дешевле тебе выйдет.
И совсем не занимал его вопрос о том, почему Константин решил продать чеченцам взрывчатку в своем родном городе. Взрывчатка, особенно в больших количествах, может быть использована только единственным образом – для террористического акта. Стал бы Рахман взрывать свой Зардоб, в котором родился и вырос? Он себе такого вопроса не задавал. Смотря какую цену за это предложат, а там уже и подумать можно…
– Придешь сюда через день, – ответил он наконец Константину. – Тогда и продолжим разговор. А сейчас мне подумать немного нужно. Да и проверить кое-что из твоих слов не помешает. Ты красиво говорить умеешь, но я не царь Шахрияр, сказок не люблю.
Не отвечая, Константин встал и направился к выходу. Он свою задачу выполнил. Через Рахмана он пустил слух о том, что у него есть большая партия взрывчатки и он готов ее продать. И даже предполагает, что чеченцы ее купят. Конечно, все это выглядело достаточно подозрительно и могло отпугнуть чеченцев, которые теперь боялись сделать лишний шаг по Запрудному, чтобы не ошибиться. Но Константин не был никак связан с ФСБ или милицией и был поэтому совершенно спокоен на этот счет.
Рахман, конечно, начнет его проверять… И пусть проверяет, у Константина нет никаких контактов с ФСБ или милицией, а то, что Рахман узнает о Жигане, утвердит его в мысли, что и не могло быть подобных связей.
«Так, приманку я забросил, – подумал Константин, выходя из "Золотого дуката", – посмотрим теперь, какой клев будет. Да и будет ли вообще? Может быть, что-то и удастся подсечь».
Глава 5
Константин намеревался ждать полтора дня, которые взял себе Рахман на раздумье, и приготовился терпеть бездействие, воспринимаемое им всегда как тупую и нудную физическую боль, особенно в ситуациях, которые требовали от него активных поступков.
Он попытался разыскать в городе Наташу, но той не оказалось в снятой ею квартире, и Константин решил съездить на свой склад – надо же было поддерживать в гермесовских работниках мнение о себе как о серьезном коммерсанте. Словом, глаза им помозолить немного было необходимо.
Константин добрался до бывшего пансионата минут за двадцать и вынужден был остановиться на въезде по приказу человека с автоматом. Подчинившись, Константин вышел из машины, и его тут же задержали какие-то люди в масках и пятнистой омоновской форме, которые выволокли его под стволами автоматов из машины и положили на капот с руками за головой. На руки тотчас же нацепили наручники.
