Не ожидавший нападения парень успел все же поднять ломик на уровень груди и развернуть в сторону летящего на него Константина.
Конечно, это его не спасло.
Отбить железный прут одной ногой, чтобы другая получила беспрепятственный доступ к голове, было не так уж и сложно.
Гораздо труднее оказалось скоординировать свои действия таким образом, чтобы, выбивая из рук лом, в то же самое время точно метнуть такой же отобранный у Шерстяного в бандита, стоящего несколькими ступеньками ниже.
Константин и не рассчитывал, что у него получится. Но полного, стопроцентного выполнения этого плана и не требовалось. Важно было не ошибиться с тем, кто стоял к нему ближе. Этого необходимо было надежно выключить из игры. И Константину это удалось.
Каблук его тяжелого ботинка с огромной скоростью врезался парню прямо в лоб и отбросил его к противоположной стене. Парень врезался головой в стену.
Константин, ударив его ногой, сразу же повернулся к тому из бандитов, что находился ниже. В ушах у него стоял звон катящегося по ступенькам ломика.
«Не попал! – без сожаления отметил Константин, просто констатируя факт, поскольку точного попадания и не требовалось.
Лом, вероятно, попал в парня плашмя, поскольку тот уцелел и бросился вниз, забыв о том, что бегство с задания ничуть не лучше смерти «при исполнении». Но «разбор полетов» и наказание еще предстояли, а здесь была реальная, только что настигшая его начальника смерть. Это было страшнее.
Константин остался на площадке один.
Он оглядел место сражения, лежащего у стены в совершенно неестественной позе бандита – голова у него была прижата щекой к груди, затылок упирался в стену, и на кафельном полу уже показался темный ручеек крови.
Прикинув, что выше тоже лежит труп, а на чердаке – еще два, Константин понял, что ему очень трудно будет доказать, что действовал он в пределах допустимой самообороны. К сожалению, те пределы, которые на самооборону отводит закон, предусматривают только возможность поднять руки вверх. Если ты их выставишь вперед – все: превысил, отвечай по закону.
«Надо уходить!» – подумал Константин и бросился в свою квартиру, за Наташей. Но, сделав пару прыжков по лестнице, он тут же остановился, представив, как поведет по ней Наташу. Ей придется идти по крови и перешагивать через труп только что убитого им человека.
«Мать твою! – мысленно выругался Константин. – Надо прибраться!»
Константин стянул с лежащего на кафеле тела черную куртку и прикрыл ею лужи крови. Затем подхватил убитого парня под мышки и перетащил на этаж выше, в компанию к Шерстяному.
– Расскажешь ему, как оно там, куда ты теперь попал, ладно? – сказал Жиган, положив тело рядом с Шерстяным. – А впрочем, он, наверное, и сам уже знает… Побеседуйте, ребята!
Через полторы минуты Константин вывел, придерживая за плечи, ничего не понявшую, закутанную в одеяло Наташу и пошел с нею вниз.
– Что это? – пробормотала она, когда они проходили мимо прикрывающей лужу крови куртки.
– Это парень один тут у нас живет. Рассеянный очень. Одежду на ходу теряет, – ответил Жиган. – Да она ему не нужна теперь будет. Он на другую форму одежды перешел. Ты поторапливайся, если хочешь еще сегодня поспать.
Заговаривая Наташе зубы и отвлекая ее своей болтовней, Константин пытался сообразить, не ждут ли их внизу еще какие-нибудь сюрпризы?
Впрочем, он был уверен, что выскочивший из подъезда бандит нагнал такого страху на водителя машины, на которой они сюда прибыли, что они, поняв, что только вдвоем остались в живых, бросились наутек.
Константин открыл машину, на которой обычно ездила Наташа, усадил ее на заднее сиденье, сам сел за руль.
– Что происходит? – в который раз спрашивала Наташа. – Куда мы?
– Ты мне сколько раз предлагала переехать к тебе? – спросил Константин, обернувшись к ней. – Ну вот, я согласился.
– Костя! – возмущенно воскликнула Наташа. – Ты просто невозможный. Нельзя было до утра подождать?
– Нельзя! – твердо ответил Константин. – Вдруг я передумал бы?
Глава 2
Как это ни странно было для Константина, но Белоцерковский оставил его в покое. Глеба Абрамовича мало задела смерть четырех оперативников, которых он никогда в глаза не видел и которые никак не были напрямую с ним связаны. На их место найдутся еще четверо, пятеро, шестеро, столько, сколько потребуется.
Гораздо важнее, что Константин убил этих людей. Глеб Абрамович умел разбираться в психологии не только политиков и банкиров. Он хорошо понимал и стоящих на противоположном конце социальной лестницы, – бандитов, киллеров, словом, «оперативников», впрочем, в последнее время конец что-то слишком часто стал совпадать с началом.
Раз Панфилов до сих пор молчит, значит, будет молчать и дальше, до тех пор, пока ему это выгодно. Судя по всему, он хочет жить и хочет находиться на воле, а не в тюрьме. Значит – будет молчать, что от него и требуется.
Поэтому Белоцерковский отдал другую команду: за Панфиловым приглядывать, но не связываться. О контактах с правоохранительными органами докладывать. И пусть пока погуляет, если хочет. Его время еще придет.
«Не стоит же, в конце концов, устраивать представление из ликвидации Панфилова. Мы, господа, не в цирке, мы на работе», – заключил олигарх.
* * *
Константин понял, что ему предоставлена передышка. И это было кстати, поскольку ситуация вынужденного отсиживания дома, на этот раз – у Наташи, его не устраивала. Он хотел быть свободным и независимым. Таким, каким был раньше.
Разрешить проблему помогла Наташа. Это она притащила домой дочерна загорелого невысокого человека и с порога заявила:
– Твой земляк! Из Запрудного.
Константин с удивлением поглядел на стоящего у порога темнокожего мужчину. Кто это? Он не узнавал обезображенного шрамами лица. Кто-то из «лаврушников»? Но почему Наташа представила его как земляка? Насколько Константин помнил, в Запрудном «лаврушников» никогда земляками не считали, даже если они прожили там лет десять-пятнадцать… Кто же это?
Человек со шрамами на лице тоже смотрел на Константина с недоверием. У него во взгляде появилось какое-то напряжение.
Он повернулся к Наташе и уточнил:
– Это Панфилов? Константин Петрович Панфилов?
И, повернувшись к Константину лицом, спросил уже с вызовом, глядя ему прямо в глаза:
– Жиган?
Константин усмехнулся. Вот оно что. Все дело в пластической операции, которую он сделал недавно, пытаясь спастись от преследовавшего его прошлого. Из этой затеи ничего не вышло, прошлое вновь догнало его, но на прежнего Жигана он действительно теперь не похож.
– Тебя тоже узнать трудно, – сказал Константин. – Я в Запрудном всех знаю… Может быть, представишься?
