Никакое оцепление уже не могло ее сдержать. Люди стремились подальше от надвигавшегося на них облака, не обращая внимания на истерические крики милиционеров. Те надрывались, убеждая, что никакой опасности радиоактивного заражения нет, что взрыв обычный… Есть моменты, когда толпа не склонна верить человеку в милицейской форме. Она больше верит обуявшему ее страху и инстинкту самосохранения.
Наташа не двинулась с места и вскоре осталась одна.
Она подошла к милицейскому полковнику, очень толстому человеку с огромными усами и, тронув его за рукав, произнесла твердо, показав рукой в сторону взрыва:
– Мне нужно туда! Там мой… Мой муж!
Воропаев посмотрел на нее с сомнением, но потом подумал, что легче держать эту дамочку при себе, чем потом разыскивать, если вдруг в районе взрыва и впрямь будут обнаружены тела погибших, и приказал стоявшему рядом лейтенанту:
– В мою машину…
Лейтенант подхватил Наташу под руку и проводил в машину. Камеру он у нее отобрал, сославшись на отсутствие разрешения своего начальства на съемку. И хоть он говорил явную чушь, никакое разрешение не требовалось, Наташа не возражала.
Она вдруг поняла, что Костя мог погибнуть во время взрыва… Он наверняка погиб, если за рулем той машины был действительно он! А Наташа не могла себе представить, чтобы это мог сделать кто-то другой, кроме Кости.
* * *
Когда поднятая взрывом туча пыли была отнесена ветром в сторону и поползла дальше, удаляясь от Запрудного, Наташу привезли на берег пруда.
Она вышла из машины. Вместо пруда на том месте, где он находился, зияла огромная воронка, кое-где заполненная жидкой грязью. В такую же грязь превратились и окружающие пруд берега на протяжении нескольких сот метров.
Наташа бродила по грязи, не понимая, что делает, и затравленно озиралась на рассыпавшихся по берегам пруда милиционеров.
Наконец ее позвал тот самый лейтенант, который посадил ее в машину, и отвел к шоссе. На другой его стороне, на обочине Наташа увидела лежавшего в грязи Константина.
– Костя! – закричала она и бросилась к нему. – Костя, что с тобой, ответь мне!
– Успокойтесь, женщина! – тронул ее за плечо один из милиционеров. – Врачи сказали, жить будет. Контузия. Ничего серьезного. Легко отделался…
В этот момент Панфилов открыл глаза.
Он попытался улыбнуться, но губы плохо его слушались, и получилось что-то вроде кривой усмешки.
– Наташа… – проговорил он еле слышно. – Наташа…
И снова потерял сознание.
* * *
Жиган оказался единственным человеком, пострадавшим от взрыва.
Впрочем, через несколько часов была обнаружена еще одна «жертва». Обследующие подвал рынка вместе с грузчиками милиционеры обнаружили в одном из дальних коридоров человека, имеющего при себе оружие, но не оказавшего попытки сопротивления при задержании.
Он сидел, прижавшись к стене спиной, и крепко зажимал уши ладонями. При обыске он не стал отвечать на вопросы, смотрел прямо перед собой и не пытался ни с кем заговорить. Действительно ли он является полковником ФСБ Шевчуком, как утверждалось в найденном при нем удостоверении, человек этот не подтвердил, а только покачивал из стороны в сторону слегка трясущейся, совершенно седой головой.
