Что произошло? Кто стрелял?
Журналистке удалось освободиться, и она устроила перестрелку с Сургучевым? Вряд ли… Слишком мало она похожа на женщин, способных справиться с мужчиной. Не тот тип. Эта скорее из подстилок.
Так что же там произошло?
Из подъезда никто так и не выскочил, ни Панфилов, ни Сургучев. Уложили они, что ли, друг друга?
Шульгин нервничал, стучал пальцами по рукоятке торчащего у него за поясом пистолета, не зная, что предпринять.
Из подъезда выскочили два взъерошенных мужика и начали озираться по сторонам.
– Ни одного мента, как нарочно! – воскликнул один из них, толстый парень в тренировочных штанах и легкой куртке. – Сроду не найдешь их, когда нужны.
– Я же звонил по «02», – гораздо более спокойно возразил другой, в пальто, брюках и домашних тапочках. – Сейчас приедут, я вас уверяю! И незачем было бежать на улицу, вы, Петя, ей-богу, как в деревне! Это же столица! Не волнуйтесь, все будет в самом полном порядке, я вас уверяю!
«Надо срочно выяснить, что там у них произошло? Главное – кто стрелял? Появился ли Панфилов? Жив этот подонок или Сургучев пришил его все-таки? – подумал Шульгин. – И быстрее надо, пока менты не приехали. Минут пять-шесть у меня есть…»
Он выбрался из своего укрытия под деревьями на противоположной стороне улицы и быстрым шагом направился к подъезду.
– Это вы звонили в милицию? – издали крикнул он. – Что случилось, граждане? Что за шум? Ограбление? Свидетели есть?
– Это мы звонили! – обрадовался парень в спортивных штанах. – Он, то есть, Михаил Самуилович. Меня, значит, Тамара Васильевна позвала, соседка. Петя, говорит, у Наташеньки кто-то стрелял, сходите посмотрите, мало ли что могло случиться. Я вышел, смотрю, дверь у них не заперта. Встретил вот Михаила Самуиловича, он тоже на площадку вышел из своей квартиры. Вместе и зашли в ее квартиру…
– Подождите, Петя, – остановил его второй жилец. – Нельзя же быть таким доверчивым! Надо же знать, с кем имеешь дело.
Он повернулся к Шульгину и строго посмотрел на него поверх очков.
– Кто вы? Покажите нам свои документы! – потребовал он.
– Вот это правильно! – одобрил Шульгин, доставая из кармана «самопальное» удостоверение капитана Тимирязевского отдела уголовного розыска, которое он носил специально для таких вот случаев, для дураков. – Бдительность прежде всего. Вот мои документы… А теперь вы мне расскажете, что здесь произошло?
– Э-э… Лучше давайте сразу поднимемся, чтобы вы сами все увидели, – заторопился Михаил Самуилович. – Картина сама по себе очень красноречивая. Я думаю, что они очень сильно поссорились. Скорее всего он хотел ее изнасиловать. Представляете, она лежит совсем обнаженная на кровати, а у него половина головы выбита, лужа крови, мозги всю батарею облепили…
Он зудел всю дорогу, пока они поднимались на этаж, на котором жила Наташа. Дойдя до двери, Шульгин остановил своих провожатых и сказал:
– Мне нужна ваша помощь. Постойте, пожалуйста, здесь и проследите, чтобы никто из посторонних в квартиру не заходил.
– Да мы и не пойдем, милок, неужели охота на такие страсти смотреть! – вставила одна из женщин, повысовывавших головы из соседних дверей.
Шульгин понял, что она-то уж точно успела все рассмотреть.
Он решительно открыл дверь. Сейчас он войдет и увидит труп Панфилова, мозги которого облепили батарею, как выразился Михаил Самуилович. Шульгину останется только подбросить зажигалку Лилии Воловик и потихоньку исчезнуть с места действия, не дожидаясь появления милиции. Дело будет сделано.
Но его ждало разочарование. К батарее был прислонен труп Сургучева, в судорожно сжатой правой руке был зажат пистолет.
«Панфилов здесь был! – лихорадочно соображал Шульгин, понимая, что с каждой секундой возрастает вероятность встречи с милицейской опергруппой. – Был! Но я его так и не увидел. Вывод: он прошел другим путем и тем же самым путем скрылся отсюда… Он мог уйти через какую-нибудь квартиру на первом этаже. Или не на первом – по веревке можно спуститься с любого. Соседки! Они должны были видеть, как он выходил из квартиры и куда двинул – вверх или вниз? Как же это я сразу-то не сообразил! Время теряю!»
Шульгин сломя голову бросился на лестничную площадку. Он споткнулся о попавшийся под ноги стул, отшвырнул его в сторону.
Высыпавшие на площадку соседки сгрудились вокруг Михаила Самуиловича, который с важным видом рассказывал о том, что видел в квартире.
– Женщины! – спросил Шульгин. – Вы видели кого-нибудь, кто выходил из этой квартиры после выстрелов? Ну, вспоминайте быстрее!
– Видели, милок, видели! – оживилась одна из соседок. – Как же не видеть. Костя выходил, Константин, сожитель ее. Он у нее суро-о-овый был, не приведи господи! Как взглянет на тебя иной раз, так аж холодом пробирает по спине-то. Видно, застал ее, сердешную, с другим мужиком. Вот обоих и порешил.
– Куда он пошел? – воскликнул Шульгин. – Вниз? Вверх?
– Так это… Вверьх, кажись! – задумалась старушка. – Или вниз? Нет, точно – вверьх! Я еще подумала: чего это вверьху-то ему надоть? Пошел, думаю, на чердак, вешаться! Такое он натворил, не приведи господи! Ему один конец теперь – вешаться!
– Да у нас чердака-то нет, что ты мелешь, теть Зой? – возразила другая соседка, помоложе. – Если наверх пошел – то с крыши прыгать будет.
– Это, в конце концов, нелогично, женщины! – воскликнул Михаил Самуилович, вновь привлекая к себе внимание. – У него же был пистолет, я вас уверяю! И он мог пустить себе пулю в лоб прямо там.
Он указал пальцем на дверь Наташиной квартиры. Все повернули головы к двери.
– А, черт! – крикнул Шульгин, чувствуя, как его засасывает бессмысленность происходящего, все эти разговоры тупых теток, все их идиотские предположения. А время утекает как вода сквозь пальцы.
Он понял одно. Если Панфилов пошел наверх, значит, он и пришел поверху, через крышу. Конечно, не через тот пятиметровый прогал между домами, там не перескочишь. Значит, нашел какой-то другой путь. И надо догонять его, пока он не успел уйти далеко.
Шульгин выскочил на двускатную крышу шестиэтажки и понял, что Панфилова здесь уже нет. Спрятаться тут было негде, лишь за несколькими небольшими фонарями, возвышавшимися над выходами на крышу из подъездов. Но Панфилов, конечно, не мальчишка, чтобы прятаться подобным образом.
Уйти через другие подъезды он не мог, Шульгин заранее проверил все остальные выходы и каждый из них закрыл на надежный висячий замок. Впрочем, он и этот выход закрывал на замок, но вот же – замка нет, и, кроме Панфилова, сорвать его было некому.
«Сволочь! – подумал Шульгин. – Замок сорвал и через другой подъезд ушел!»
Он бросился вдоль крыши, громыхая по листам кровельного железа. Добежав до ближайшего фонаря, он схватился за ручку дверцы и рванул на себя. Дверца не поддалась, замок, который Шульгин собственноручно вешал вчера, висел на месте – со вчерашнего дня этим выходом не воспользовался ни один человек.
